занятия: с Карамзиным говорила о русской истории, с Шишковым о славянском языке, с генералами о сражениях и походах, в которых они отличились. Видно было, что она приготовлялась к тому, что всякому из них говорить приличное, но и самое сие приготовление доказывает ее благоразумие, что она старалась в новом отечестве снискать с первого шага повсеместную любовь. Смотря на нее, я воображал, что Екатерина II, вероятно, поступала таким же образом, когда привезена была ко двору Елизаветы Петровны».

Единодушие в высокой оценке нового члена императорской фамилии было действительно делом редким. Кроме девичьей грации и любезности, Фредерика-Шарлотта проявляла взрослую самостоятельность, необыкновенную для девушки ее возраста тонкость в поведении. Еще по пути в Россию она начала учиться русскому языку, взяв вместо учебника «Историю государства Российского» Н.М. Карамзина. Оказавшись в чужой стране, Фредерика с особым рвением продолжала изучать новый язык. Ее учителями стали П.А. Плетнев и В.А. Жуковский. Вероятно, у девушки была врожденная склонность к лингвистике – вскоре она говорила по-русски почти без акцента, удивляя своих собеседников образными сравнениями и эпитетами (Крылов А., 2002).

В связи с этим позволю себе привести один не очень приличный исторический факт, дабы несколько оживить повествование. Однажды на официальном обеде в присутствии Александра I Фредерика, еще не зная значения многих русских слов, громко спросила, что означает краткое словцо, которое она видела написанным углем на стене дворца. Присутствовавшие, особенно, дамы, смутились, не зная, как выйти из неловкого положения. В.А. Жуковский не растерялся и сказал: «Слово происходит от повелительного наклонения славянского глагола «ховать» (прятать – Ю.М.). Но это очень грубое слово, присущее только простолюдинам!». Здесь кстати подали десерт. Император поднялся из-за стола, и, еле сдерживаясь от смеха, увел Василия Андреевича в свой кабинет. Там он достал из письменного стола любимую золотую табакерку и, от души расхохотавшись, сказал: «Умница, Василий Андреевич! Вот Вам на память! И х… в карман!» (Романов П.В., 2000).

* * *

Кинув на золотой циферблат роскошных часов в стиле «ампир» (стрелка уже подходила к восьми!) встревоженный взгляд, Фредерика, стремительно подхватив кружево подола, выбежала в услужливо распахнутые камердинером двери. Фрейлины великокняжеской свиты едва поспевали за нею, встревоженно щебеча что-то по-французски и по-немецки, вставляя то и дело русские «ахи», отдававшиеся в молчаливых парадных залах гулким эхом.

Стремительные ножки новоиспеченной Великой Княгини в сафьяновых туфельках стучали по бесконечным ступенькам лестниц, скользили по натертому паркету. Перед бегущей невестой распахивались бесшумно бесконечные двери с романовскими гербами на створках: десятки дверей, как казалось ей. Дорога в новую жизнь! Она бежала так быстро, что начала задыхаться. Пышная свита и неповоротливые дамы в робронах остались позади. Послышался оживленный, многоголосый шум толпы, нестройные звуки оркестра. Она почувствовала, что готова упасть замертво у раззолоченных дверей огромной танцевальной залы.

Двери, не скрипнув, распахнулись, и Елена оказалась лицом к лицу с красивым высоким генералом в белых лосинах. «Государь!» – молниеносно пронеслось в ее разгоряченной головке, и она начала медленно оседать в низком реверансе, как пышный цветок, складывающий лепестки. Кружевная пена юбок, медленно шурша, никла вместе с ней. Сердце замерло… «Милое дитя, как Вам идет румянец! Вы хорошеете с каждым днем!», – ласковые слова сыпались на нее, словно капли золотого дождя; руки, затянутые в тугие перчатки, подняли ее и осторожно ввели в шумящее сияние зала. Величавые прекрасные звуки полонеза сменили пышную торжественность гимна, которым восторженно приветствовала Россия первую пару – Государя Императора и его новую родственницу. Лишь ощутив на себе тепло знакомых глаз Михаила, к которому ее подвел после полонеза сияющий старший брат, она начала медленно осознавать происходящее. «Фике! По-моему, ты совершенно вскружила голову Государю!», – Великий Князь шутил и смеялся. Он был счастлив.

5 декабря 1823 года было совершено таинство Миропомазания принцессы с наречением ее Еленой Павловной, затем совершилось обручение[159]. На следующий день прошла церемония обручения. Жениху – младшему сыну Императора Павла I, Великому Князю Михаилу шел двадцать пятый год. Брак продолжил сложившуюся в XVIII веке традицию Романовых родниться с протестантскими владетельными Домами Европы. В чем причина этого, на первый взгляд, странного пристрастия? Еще во время Тридцатилетней войны 1618–1648 годов Россия поддержала протестантскую унию Швеции и Германии против Католической лиги, и шведский король Густав-Адольф получил огромную помощь хлебом. Россия принимала охотно на службу протестантов-немцев, создала слободу Кукуй в Москве и предоставила монополию в торговле Голландии. Петр I и его двор буквально «срослись» с немцами. Таким образом, у протестантов с православными сложилось положительное чувство созвучия стереотипов поведения – положительная комплиментарность, а у католиков – резко отрицательная. Иностранцы в России состояли на государственной службе, и обрусевшие немцы продолжали оставаться лютеранами в быту. Переход же в католичество, например, некоторых Голицыных, создал скандал в обществе, а П.Я. Чаадаев, принявший католицизм, был объявлен «умопомешанным». С католиками наши предки не хотели иметь ничего общего. Вспомним войны в Литве и на Украине. Очевидно, во всем этом этнический момент все же преобладал над доводами разума, культуры, социальных пристрастий. Так православные и протестанты оказались этносами с положительной комплиментарностью, если следовать известной теории Л.Н. Гумилева.

Бракосочетание Михаила и Елены состоялось 8 февраля 1824 года. В отличие от других свадеб членов Дома Романовых, из-за болезни Александра I пышных торжеств не было. Во время военных маневров царь получил удар по ноге копытом лошади. Рана осложнилась тяжелым рожистым воспалением, и врачи опасались за жизнь Государя. Постепенно дело пошло на поправку, но ходить Александр еще не мог. По этой причине в смежной с кабинетом Императора секретарской комнате была устроена походная церковь, в которой и прошло бракосочетание. Во время службы Александр I сидел в кресле в дверях кабинета.

Молодые супруги были довольны, что обстоятельства спасли их от тяжелых и продолжительных свадебных церемоний. С первых дней совместной жизни они, несмотря на разность характеров, темпераментов, образования, почувствовали искреннюю и глубокую привязанность друг к другу. Огромного роста, рыжий, плотный, несколько сутуловатый, с проницательными голубыми глазами, Великий Князь Михаил Павлович, казалось, «не смотрелся» рядом с грациозной супругой. Но окружающие ощущали нежную влюбленность этого грубоватого и мощного человека в жену, восхищение ее умом и красотой. Поэтическая натура идеалистки смягчала прагматические взгляды мужа. Он, в свою очередь, знакомил восторженную супругу с обыденными, порой, жестокими сторонами жизни России, заканчивавшей восстановление после тяжелейшей Отечественной войны.

Великий Князь Михаил Павлович соединял в своем лице олицетворение служебного долга, блюстителя строжайшей дисциплины, понимаемых иногда формально, и человека с острым, ироническим умом, порывами доброго, мягкого сердца. «Суровость его лица и взгляда из-под