Шрифт:
Закладка:
Когда Петр возвратился, то увидел, что японцы гонялись между фанзами за каким-то железнодорожником. «Откуда ом взялся?» — удивился Варов и навел пулемет на японцев. В это время преследуемый вскочил в фанзу и открыл огонь.
— Правильно! — закричал старшина и тоже дал длинную очередь по жандармам.
Неожиданно внимание Варова привлек мост. На него рысцой выбежало человек двадцать японцев, обвязанных какими-то широкими поясами. Они остановились на равных интервалах вдоль обеих сторон моста и взобрались на перила.
«Купаться хотят, что ли? — подумал Петр. — Сейчас я вам помогу!»
Но японцы вдруг прыгнули на опоры моста. Раздался страшный грохот. Мост, казалось, подпрыгнул, но устоял. Варов почувствовал, как взрывная волна сильно ударила ему в лицо.
Петр перевел взгляд на Золотую косу и снова увидел беглеца. Тот выскочил из фанзы с пулеметом. Навстречу бросились жандармы. Варов впился в рукоятки пулемета и строчил долго, несмолкаемо пока не кончилась лента.
Он увидел, как железнодорожник скользнул в лощину и по зарослям направился к видневшемуся китайскому поселку.
Неожиданно из лозняка выполз тяжелый «Сумида». Раздавливая тела убитых на Золотой косе, он медленно направился к доту. Перед амбразурой встала плотная пелена серой гранитной пыли, дыма и огня.
От моста снова докатился сотрясающий гул взрыва. Но во всем этом грохоте Петр уловил знакомые басовитые вздохи своих орудий.
7
В вагоне: стоял полумрак, крепкий запах йодоформа и убаюкивающая тишина. На полках сладко посапывали медсестры.
Зина не спала. Пристроившись у столика, она смотрела в окно. Поезд медленно врезался в навалившуюся темноту. Вокруг ни огонька и, казалось, ничего живого — бесконечная черная пустота.
Уже несколько дней полевой армейский госпиталь оставался на станции Пограничная. Здесь был аэродром, и в первый же вечер к линии фронта начал курсировать паровозик с двумя санитарными и одним товарным вагоном. Зина с Клавдией и четырьмя подругами — эвакосестрами — сопровождали санитарный поезд.
Железнодорожная колея была отремонтирована на скорую руку, и поезд продвигался медленно. Поездка в оба конца занимала всю ночь.
— Начальником санитарного поезда был угловатый, похожий на медвежонка, лейтенант медицинской службы, уже во втором рейсе влюбившийся в Зину.
Сейчас лейтенант пристроился напротив Зины и не сводил с нее глаз.
— О чем вы думаете? — время от времени спрашивал он и, не получив ответа, умолял: — Усните, Зина, усните!..
Она отрицательно качала головой и продолжала смотреть в окно.
Паровоз протяжно свистнул. Лейтенант взглянул на часы, потом в окно.
— Силинхэ, — проговорил он и, помолчав, продолжал: — В прошлый рейс эшелон дошел только сюда. Раненых было немного. Хотели уже отправляться, подбегает пограничник. У нас, говорит, нужно шесть человек захватить. Подождали… Доставили пятерых раненых и одного убитого офицера.
Лейтенант говорил еще что-то, но Зина, откинувшись к стенке, с ужасом смотрела на собеседника и ничего не слышала.
— Вы… вы фамилию его не узнавали? — спросила она.
Сейчас лейтенант скажет что-то страшное. Но он отрицательно покачал головой.
Нет! Она ничего больше не будет расспрашивать. Разве может с Вячеславом что-нибудь случиться? 9 августа он был в Новоселовке. Потом…
— Когда это было? — чуть слышно спросила Зина.
— Что? — не понял лейтенант.
— То, что вы рассказали о пограничниках.
— Вчера перед вечером.
Зина почувствовала озноб.
…В полночь поезд прибыл в Мулин. Началась обычная суета: погрузка раненых, выдача медикаментов. Зина делала все механически, неловко.
— Вы что, сестра, не выспались? — недовольно прикрикнул на нее военврач.
Она испуганно взглянула на военврача и тихо извинилась:
— Виновата, товарищ военврач!
— Устали, наверно? — смягчился тот, заметив ее необычное состояние.
Через час возвратился начальник санпоезда и объявил, что стоять придется до прихода из Лишучженя санитарных машин.
— С членом Военного Совета армии говорил, — доверительно, с юношеской небрежностью шепнул он Зине. — Под Муданьцзяном крепкий бой…
— С Виктором Борисовичем? Где вы его видели? — воскликнула Зина.
— В штабе…
— Это же замечательно, медвежонок! — выпалила Зина, вскинув на медика блестевшие слезами глаза. — Разрешите мне в штаб армии?
— Но… Одну вас я не могу отпустить. Потом, Зина, вас и не пустят туда. Хотите, я провожу?
Лейтенант и не предполагал, какое горькое разочарование ждало его. В дверях штаба они столкнулись с двумя офицерами.
— Вячеслав! — вдруг выкрикнула Зина и бросилась к старшему лейтенанту.
— Идемте, лейтенант, — вывел медика из оцепенения чей-то голос. — Ни ваша охрана, ни медицина ей теперь не нужны: она в абсолютной безопасности…
— Анатолий! — укоризненно проговорила Зина.
— До встречи, друзья! — крикнул Рощин уже из темноты…
* * *
Стоял август с тяжелыми утренними росами и туманами. В тайге дозревала ягода. Переспелая, она обессиленно валилась на траву. В эти утренние минуты затишья даже не верилось, что где-то рядом притаилась смерть.
— Кончится война, поедем с тобой в Москву — ты в медицинский, я в академию, — проговорил Любимов.
— Нехороший Славка, — прошептала она, гладя рукой его небритое лицо. — Мне в Новоселовке один сержант показал твою любовь. Она тебя графом Эдгаром зовет.
Любимов открыл глаза и изумленно смотрел на Зину.
— Это все забудется, — хмуро и неохотно проговорил он.
Где-то совсем близко и зло рявкнул стоголосый зверь, в сопках прокатился угрожающий отголосок. За рекой утреннюю тишину разорвал треск и грохот.
Зина вздрогнула и посмотрела на часы.
— Ого! — обеспокоилась она. — Как бы наш поезд не ушел без меня… Когда это все кончится?
— Теперь дождемся, — крикнул Любимов и закружил ее по поляне.
— Славка, пусти! Мне пора!
— И мне, Зина!
Зина взметнула на него испуганные глаза. В них стоял немой вопрос и слезы.
— Не бойся, в Уссурийск вызывают, — попытался успокоить ее Любимов.
— Зачем?
— Нужно, Зина, — отозвался Любимов и, заглянув ей в глава, добавил: — Безумство храбрых — вот мудрость жизни!
* * *
Предупредив за полчаса основательно подготовленный контрудар генерала Сато, Савельев не только сохранил за собой инициативу боя, но и уничтожил последние возможности контратаки. Выдвинутые далеко вперед, неокопавшиеся войска противника были застигнуты врасплох и уже на первых порах потеряли способность не только к удару, но даже к стойкому сопротивлению. Окостеневшая, неповоротливая тактика генерала Сато помогла довершить разгром его ударной группировки. Вместо немедленного броска в контратаку он приказал своим войскам закрепиться на месте.
Обойдя собранные вдоль
