значит, что все «неточные» теории не являются научными. Во-первых, степень точности/неточности может быть разной, а во-вторых, наша жизнь может базироваться на приблизительных основаниях, которые мы лишь стремимся максимально упорядочить в сторону «точности». И, в третьих, индивидуум в своих жизненных проявлениях руководствуется не только разумом, но еще и эмоциями, и настроениями, также играющими в нашем существовании немаловажную роль.

Науки, о которых шла речь выше (философия, логика, семиотика, филология, математика и информатика), дают нам возможность выделить обязательные для каждой конкретной области знания направляющие, которых мы должны придерживаться при разработке всех иных наук и их подразделений. Эти науки служат ориентирами для рассуждений по поводу других наук, но и сами они опираются на те же правила, которые предлагают. Так что, скажем, наука о языке должна иметь собственную философию; логику, применяемую в различных аспектах языка; знаки, специфические для языковых систем (слова для лексики, фонетические значки, грамматические схемы и пр.) и возможные в языке математические приложения (например, языковую статистику и др.).

На основе указанных наук и ориентации на языковые и математические коды, придающие науке характер бóльшей точности, мы сначала создаем общую парадигму для всего научного направления. а потом переносим эту же матрицу на парадигмы подразделений той же самой науки. Так для математики ученые создали поначалу общую парадигму, которая нужна была для того, чтобы по ее образцу создавать отдельные парадигмы для всех математических подразделений (арифметики, геометрии, тригонометрии, алгебры и других математических дисциплин). Потом, если это необходимо, мы спускаемся еще на одну ступень, чтобы обеспечить и ее собственной парадигмой, сходной с парадигмой более высокого уровня. Так, для геометрии на плоскости мы пользуемся парадигмой, созданной Евклидом, а для шаровых поверхностей создаем вариант, не совпадающий с двухмерной геометрией, которая по отношению к ней выступает как материнская плата для новых вариантов.

Такой подход объясняет нам еще одну важную вещь: общие парадигмы служат лишь базой для фактически применяемой прикладной науки. Нет общего для всех языка, нет единой архитектуры или единой юриспруденции для всех. Но общие принципы архитектуры излагаются как направляющие архитектурную мысль для всех могущих возникнуть построек; в языкознании такие принципы выступают как общая теория всех естественных и искусственных языков; в юриспруденции — как база для создания юридических систем любого характера. Нужно только объяснить, зачем требуется языкознание вообще, для чего архитекторы изучают общие основы возведения различных сооружений, а юристы — принципы для принятия разных законодательных актов в любой возможной правовой схеме. Отметим попутно, что в таких общих парадигмах обязательно присутствуют философские соображения по поводу необходимости данной науки, ее сочетаемости с другими областями знания, прогнозы этапов ее развития и возможные перспективы. В них обязательно наличествует общие логические подходы ко всем феноменам данной науки, а само объяснение должно включать как языковые, так и математические элементы. Должны также присутствовать семиотические изображения и термины. Все это составляет метаязык изучаемой или практикуемой науки, которому я собираюсь посвятить следующую главу.

Практический вывод

Я пришел к выводу, что невозможно обосновать единую классификацию существующих наук, которая могла бы их представлять, пользуясь единым или даже несколькими критериями. Наше бытие настолько многообразно, что его многочисленные проявления нельзя свести к одной неопровержимой схеме. Так, например, в мире насчитывается более 40 000 профессий; каждая из них обладает своими особенностями — им надо учиться, а навыками и умениями именно этой профессии приходится овладевать особо[40]. Несколько представленных в предыдущей главе классификаций строятся на самых различных, не совпадающих друг с другом основаниях; а, ведь, они — плоды размышлений самых выдающихся умов. Можно добавить к приведенным мной иллюстрациям множество иных примеров такого же рода. Принять определенный критерий для классификации наук было бы возможно, если бы они были связаны генетически, — одна наука обязательно предшествовала бы другой, определяя таким образом ее характер. Однако это обстоятельство никак не просматривается в истории наук, хотя Огюст Конт настаивал на последовательности происхождения наук.

Поэтому я отказался от попыток свести все науки в рамках единой классификации. Мне кажется, что для конкретной науки достаточно проанализировать граф из шести базисных наук (как они действуют в данной области знания), изучить историю становления и определить для нее восемь слагаемых общей научной парадигмы (глава 2), чтобы обозначить данную область знания как науку. Некоторые детали того, как это делается, будут предметом размышлений в следующих главах.

Глава 7. Место науки среди иных составляющих бытия

Для сегодняшнего витка цивилизации мы можем выделить следующие слагаемые, которые вместе составляют комплекс возможных интересов современного человека. Это:

1. Овладение какой-то профессией, которая обеспечила бы достойное существование человека и его семьи.

2. Нравственная составляющая как основа для удовлетворения самим собой и достигнутым тобой статусом в глазах окружающих.

3. Познавательная деятельность в самом широком значении этого слова — от простого любопытства до профессиональной научной работы.

4. Занятие каким-то одним или несколькими искусствами, опять-таки, от чисто любительского подхода до профессионального.

5. Занятия спортом во всех его проявлениях.

6. Развлечения и релаксация (отдых).

Наличие такого или еще более подробного перечня основных человеческих потребностей кажется мне необходимым для планирования обучения в разных образовательных учреждениях (как в средней, так и в высшей школе), а в более широком аспекте — для организации быта людей на всех этапах их существования. Каждая сторона человеческого бытия должна изучаться отдельно, но также и в комплексе всех перечисленных его частей. Для каждого из них требуется своё философское обоснование и соответствующая научная парадигма, то есть, своя собственная наука. Она должна стать основной опорой данной стороны жизни, а от нее будут ответвляться частные научные дисциплины. Так, например, занятия спортом должны получить обоснование философского плана, а уже от него будут отходить конкретные руководства: как организовать занятия тем или иным видом спорта, чем он может помочь или навредить и пр. Так это фактически и происходит.

Разумеется, меня прежде всего интересует третья позиция, то есть познавательная деятельность, реализуемая в науках, и ее соотношение с остальными сторонами бытия, упомянутыми выше. Научное познание появилось сравнительно недавно; оно, как я писал, сменило религиозную и метафизическую стадии развивающейся цивилизации. Да и внутри научной стадии оно развивалось постепенно, вытесняя прежние взгляды и парадигмы. Реформация взглядов и парадигм будет продолжаться и дальше; как я полагаю, — на протяжении всей истории человеческого рода. А сейчас о современном состоянии наук.

В познании нового обозначились некоторые механизмы, способствующие его оформлению в виде отдельных наук. Я имею в виду распространение научного знания в виде кластера наук, или научных