Шрифт:
Закладка:
Этот вопрос Машенькой был решен давно, недели две тому назад, как только она получила назначение в школу. Готовясь к занятиям, Машенька особенно обратила внимание на подготовку к первому уроку. Она долго думала, о чем будет рассказывать ребятам, как построит она этот урок. Ей всего восемнадцать лет, ничего особенного с ней в жизни не случалось, почти никуда из родного города она не выезжала, только и съездила в прошлом году с подругами в Москву…
Москва! И Машенька решила тогда рассказать своим малышам об этом чудесном городе, где живет и работает наш любимый вождь. Это будет интересный рассказ!
И Машенька каждый день обдумывала свой первый урок.
— Ты готова, Машенька? — низким грудным голосом спрашивает Глафира Петровна, мать Машеньки. Глафира Петровна — учительница, и весь наш дом знает, что Машенька будет работать в той же школе, в которой вот уже тридцать лет работает ее мать.
— Готова, мамочка! — отвечает Машенька, подбегая к матери и целуя ее в щеку.
— Ну, тогда идем. Пора!
Мать и дочь обе в одинаковых синих платьях, обе удивительно похожие друг на друга, идут в школу, и я не могу удержаться, чтобы не крикнуть им вслед:
— Счастливого пути!
* * *
Напрасно Машенька так старательно репетировала сегодня все утро: говорить заученную фразу ей не пришлось, потому что вместе с ней в класс вошла директор школы Елена Владимировна и, поздоровавшись, просто сказала:
— Вот ваша учительница, дети. Зовут ее Мария Александровна Егорова. Она будет вас учить, а вы любите ее и всегда во всем слушайтесь.
Елена Владимировна повернулась к Машеньке и дружески пожала ее руку.
Оставшись одна, Машенька оглядела класс. Прямо перед ней сидели маленькая девочка с большим красным бантом в волосах и мальчик с пухлыми румяными щеками; чуть подальше Машенька увидела озорного вида девчурку с такими же косичками, какие она сама носила в детстве; еще дальше взгляд ее заметил мальчугана, серьезно смотревшего на нее черными глазами. Десятки серых, голубых, черных, карих глаз глядели отовсюду на Машеньку, и в них она прочла ожидание, любопытство и откровенный вопрос: «Какая она, наша учительница, добрая или строгая, веселая или скучная?»
— Дети, — начала она, глубоко вздохнув и заметно волнуясь. — Вот сегодня вы в первый раз пришли в школу. Многие из вас знают буквы, а кое-кто умеет даже немного читать. Но до тех пор, пока вы вырастете и станете такими же большими, как ваши папы и мамы, вы должны очень многое узнать, чтобы стать такими же, как они. И я, ваша учительница, научу вас многому. Я расскажу вам о разных народах и странах, я научу вас хорошо читать, писать и считать. Когда вы окончите школу, то поедете учиться в другие города, а может быть, и в самый, самый красивый, самый лучший город в мире. А ну, догадайтесь, в какой!
— В Москву, — дружно выдохнули три десятка малышей.
— Правильно! — улыбнулась Машенька. — В Москву! — Она рассказала о древней Красной площади, о мавзолее Ленина, о Кремле, в котором живет и работает вождь и учитель миллионов трудящихся во всем мире Иосиф Виссарионович Сталин. Она рассказала о широких, покрытых асфальтом шумных улицах; о подземных дворцах, залитых ярким электрическим светом; о лестницах, которые движутся сами, и о домах, которые вырастают, как в сказке.
— А я была в мавзолее… — тихо сказала девочка с красным бантом и тут же сконфуженно умолкла.
— Ну, расскажи нам об этом!.. — попросила Машенька.
Девочка немного помолчала. Потом, тряхнув красным бантом, неуверенно начала:
— Летом я с папой ездила в Москву и мы ходили на Красную площадь. Там было много народу, и все тихонько шли к мавзолею. И мы с папой тоже встали в очередь, только мы не долго стояли, потому что все всё время тихонько двигались. Скоро и мы спустились вниз и там я увидела дедушку Ленина. Он совсем, совсем как живой, только очень бледный. Все люди шли тихо-тихо. Папа говорил мне, что они дают клятву.
— Какую клятву? — с интересом спросила Машенька.
— Ну, чтобы еще лучше работать и учиться. Я тоже дала клятву, — добавила она, краснея.
— Какую же ты дала клятву?
— А я сказала: дедушка Ленин, я еще очень маленькая, но я осенью пойду в школу и обещаю тебе учиться только на «пятерки». Только я про себя сказала, чтобы никто не слыхал…
— А мой папа видел Сталина, — сказал мальчик с черными, не по возрасту серьезными глазами.
— Когда это было? — спросила Машенька.
— Это было, когда еще шла война, в сорок первом году. Тогда фашисты были совсем близко от Москвы. Но папа говорил мне, что они все равно не смогли бы войти в Москву, потому что там был Сталин. Когда пришел праздник Октября, на Красной площади всеравно был парад, даром что фашисты хотели разбомбить Москву. Мой папа был на параде и слышал, как Сталин говорил речь. А потом они пошли на фронт и стали громить фашистов. И папе дали орден и еще медаль «За оборону Москвы».
— А мой дядя — Герой Советского Союза, — хвастливо произнес мальчик с пухлыми румяными щеками.
Машенька слушала звонкие детские голоса, и ей казалось, что она давным-давно знает и любит этих малышей.
* * *
Вечером в уютной, чисто прибранной квартире Егоровых состоялось маленькое торжество по случаю Машенькиного «боевого крещения» как выразился ее отец, старый слесарь Александр Иванович.
На праздничном, накрытом белой скатертью столе прежде всего бросался в глаза огромный букет цветов самых разнообразных красок и оттенков. Он составился из тех маленьких букетиков, которые принесли Машеньке сегодня в класс ее девочки-ученицы.
За столом сидели Глафира Петровна и Александр Иванович, старший брат Машеньки Дмитрий Александрович, инженер-конструктор механического завода, со своей женой, две девушки Нина и Лиза. Нина, смуглая, черноволосая девушка, вместе с Машенькой кончила одиннадцатый класс и так же, как Машенька, приняла сегодня «боевое крещение», только в другой школе. Последним с краю стола сидел Коля, тихий, застенчивый юноша, школьный товарищ Машеньки, все время не сводивший с нее восторженных глаз, полагая, что этого никто не замечает. Глафира Петровна хозяйничала у самовара. Всякий раз, когда она поворачивалась, чтобы передать гостю чашку чаю, на
