Шрифт:
Закладка:
Лодку, которой командовал Костя Попов, унесло водой, и ребятам неминуемо пришлось бы с ней проститься, если бы бурное течение тут же неподалеку не посадило ее на большой камень.
Теперь уже сам «адмирал» не прочь был бы отказаться от лодочного путешествия, опасаясь, что рулевые не справятся с сильным течением и какую-нибудь лодку разобьет о береговые скалы. Но опасения были напрасны. В этот день ребята с лихвой были вознаграждены за все перенесенные лишения. Без всяких усилий проплыли они в этот день больше пятидесяти километров, не переставая восхищаться и любоваться горными пейзажами, которые открывались им с каждым новым поворотом реки…
Дома, подводя итоги этой экскурсии, Владислав Антонович записал в своей памятной тетради:
«Двенадцатидневное путешествие, полное трудностей и лишений, закончено. Участники его получили хорошую физическую и волевую тренировку, так необходимую для молодого поколения. Я надеюсь, что подобная закалка поможет ребятам в будущем всегда с честью найти выход из любого трудного положения, преодолеть любые препятствия».
Директор был прав: когда участникам походов пришлось по зову Родины взять в руки оружие, все они оказались прекрасными солдатами.
IV
Зимой 1941 года Владислав Антонович и девятиклассница Нюра Овечко вернулись из Москвы, со всесоюзного слета юных натуралистов, полные новых впечатлений и небывалой энергии. Директор привез с собой официальное письмо Центральной детской туристской станции, в котором было написано, что юрюзанским туристам поручается исследовать верховья реки Юрюзани.
С большим интересом прослушали ребята на собрании кружка сообщение Владислава Антоновича о поездке в Москву, о выступлениях на слете туристов из других областей, о встрече с писателем Михаилом Пришвиным — большим любителем и знатоком природы.
— Отныне, — сказал директор, — мы перестаем быть индивидуальной группой любителей-путешественников, а включаемся во Всесоюзную экспедицию школьников по изучению природных богатств нашего Отечества, и руководить нами будут Центральная станция и ее областной филиал. — С этого дня юные туристы стали еще более деятельно готовиться к предстоящему очередному летнему походу, пополняя свои знания в секциях кружка.
Учитель Иван Данилович Тищенко читал доклады о минералах, о способах распознавания полезных ископаемых. Анна Петровна Денисова, учительница географии, рассказывала ребятам, как применять компас, карту, как ориентироваться на местности и даже как пользоваться мензулой[1] для топографических съемок. Учительница биологии Татьяна Григорьевна Логинова обучала членов биологической секции пользованию определителем растений и составлению гербариев и зоологических коллекций.
Ранним утром 22 июня 1941 года хорошо оснащенные участники экспедиции вышли из родного поселка и углубились в лес… На первом же привале геологи взяли со дна ручья пробу грунта. Когда на дне миски — этого несложного «прибора» — среди маленькой щепотки тяжелой породы, оставшейся после промывания, ярко блеснули две-три песчинки, Петя Иванов — тихий, застенчивый паренек — прошептал:
— Золото, ребята, золото!
— Сам ты золото! Золото желтое, а это блестит, как серебро, — перебил его Юля Афанасьев.
— Ребята, а может, платина? А?! Вот бы хорошо нам тут какое-нибудь месторождение открыть.
— Да! — с жаром подхватил Петя. — Вот открыли бы мы тут крупное месторождение золота или платины и выстроили бы потом здесь большой город…
— И назвали бы его в честь тебя «Ивановград», — в тон ему насмешливо добавила бойкая хохотушка Халида Нигматуллина.
— А ты не смейся! — оборвала ее Ася Логинова. — Петька правду говорит. Ведь только представить себе, ребята: здесь, в этом лесу, строится новый город. Ну, вроде Комсомольска или Игарки, а среди строителей — мы. Даже дух захватывает! Здорово!
А Владислав Антонович смотрел на ребят, вслушивался в их мечты о золоте, платине, о новом большом городе, и невольно вспомнился ему один давний эпизод из его жизни. В молодости, во время одного из своих многочисленных скитаний по дальневосточной Уссурийской тайге, Владислав Козловский присоединился к артели старателей. Кругом на сотни верст в дремучей тайге не было и признака человеческого жилья, не было и людей. Только по соседству, на Медвежьей поляне, мыли золото братья Митрофановы, Иван и Григорий, — угрюмые, заросшие бородами нелюдимы, враждебно и с недоверием смотревшие не только на посторонних, но и друг на друга.
И вот однажды, когда артель уже готовилась кончать работу, над тайгой прокатился и замер вдали дикий, нечеловеческий вопль.
— Неладное дело, ребята, — прислушиваясь, сумрачно сказал старик-артельщик. — На Медвежьей поляне кричат. Видать, у Ваньки с Гришкой беда приключилась. А ну, айда за мной!
Когда старатели добежали до Медвежьей поляны, их глазам представилась страшная картина.
На траве, неестественно раскинув руки, лежал с размозженным черепом Григорий Митрофанов, а неподалеку на корточках сидел его брат и, держа в дрожащей ладони горсть золотого песку, исступленно твердил одно слово:
— Золото!.. Золото!.. Золото!..
Надолго запомнил Владислав Антонович жадный, звериный блеск мутных, налитых кровью, безумных глаз братоубийцы, его сумасшедший ликующий шопот:
— Золото! Золото!..
И вот сейчас, видя, с каким вниманием смотрят юные путешественники на темную кучку породы и сверкающие крупинки, директор спросил себя: что ж, это — тоже жадность? И тут же ответил сам себе: да, это — жадность, но это не жадность стяжателя, искалеченного звериными законами капиталистического общества, где человек человеку — волк, где каждый думает только о своем личном обогащении и ради этого обогащения не останавливается ни перед чем. Это — жадность исследователя, творца, желающего только одного: своим скромным трудом увеличить и без того несметные богатства Родины. И, с нежностью глядя на ребят, Владислав Антонович с удовлетворением подумал: «В советской стране вырос новый человек, о котором столетиями мечтали лучшие просвещенные умы. Вырос хозяин и строитель жизни, а не раб ее…»
Ася Логинова легла на траву, долго, с наслаждением смотрела в бездонное небо, по которому, не затеняя солнца, лениво ползли легкие облачка.
— Как хорошо здесь, ребята! — счастливо вздохнула она.
Кругом действительно было хорошо. Сплошной стеной окружил маленькую полянку вековой лес. Тихий шелест сосновых веток навевал дремоту, хотелось вот так лежать и лежать, ни о чем не думая… А вокруг шла своя, удивительно интересная жизнь: над поляной, заросшей желтыми, синими, красными цветами, гудели шмели; по другую сторону ручья беспрерывно стучал дятел; вот белка, прыгая с ветки на ветку, скрылась в своем дупле; совсем близко от Аси прополз муравей, деловито таща соломинку; где-то кукушка отрывисто прокуковала свое унылое «ку-ку»…
И могли ли ребята и
