боях его друзья и соратники и, оставшись один, весь израненный, переплыл Салават Юрюзань-реку и упал без сил возле камня, на котором думал когда-то свою великую думу. Слева скалы, впереди лес, а сзади погоня. Вот уже слышно, как ржут и бьют о камни копытами солдатские кони. И глядя на хозяина умными глазами, жалобно заржал Салаватов конь.

Шатаясь, весь окровавленный, поднялся батыр с земли и выпрямился, опираясь на саблю. И в этот миг за рекой напротив выскочила из лесу погоня, и офицер, поднявшись на стременах, закричал ликующе и громко:

— Вот он! Хватайте его!

И сейчас же десяток солдат направили коней в быструю воду Юрюзань-реки.

Старик замолчал и запыхтел трубочкой.

— Схватили его, — тихо и печально нарушил молчание Сева. — Я читал… И он на каторге умер.

— Герои не умирают, — спокойно возразил старик, и внутренний огонь, блеснувший в глазах, придал лицу его строгое и величавое выражение. — Народ говорит другое.

— А что говорит народ, дедушка? — спросил Сережка.

Старик подбросил в печку несколько сухих веточек, посмотрел, как огонь быстро пробежал по ним, и, оглядев напряженно внимательные лица ребят и молоденькой девушки-вожатой, продолжал:

— «Когда увидел солдат Салават-батыр, шатаясь, как дерево в непогоду, шагнул он к своему коню и хотел взобраться на седло, но так ослабел он от потери крови, что, едва подняв ногу, со стоном свалился на землю. Понял тогда могучий батыр, что не уйти ему от погони и, приподнявшись, застонал в душевной муке и крикнул громовым голосом:

— О родная мать земля башкирская и Ур-зень-река вольная, я любил вас больше жизни! Неужели отдадите вы меня злым недругам?! Тогда убью я лучше сам себя, но в плен не дамся!

Сжал слабеющей рукой Салават-батыр острую саблю и занес ее, чтоб пронзить горячее сердце, и в этот миг средь ясного неба ударил гром. Зашатались седые от времени скалы, раздвинулись и открыли широкий ход в глубь земли, а в их грохоте услышал Салават:

— Иди, батыр, мы укроем тебя!

Закачались деревья и травы, согнули свои вершины и прошелестели тихо и нежно:

— Иди, о батыр!

Собрал тогда Салават последние силы и, зажимая рукой кровавую рану, шагнул в широкую расщелину, а следом за ним побрел его верный боевой конь. И сомкнулись за ним скалы на глазах у изумленных царских слуг. В страхе и смятении повернули они обратно горячих коней, но вспенилась и забурлила гневно Юрюзань-река, завертела и закружила ошеломленных всадников, и ни один из них не вышел на берег, спаслись только кони. Так укрыла родная земля своего героя». — Старик замолчал и закрыл глаза.

— «А в гражданскую войну, — опять заговорил он, — сражался в этих местах партизанский отряд имени Салавата. Окружил партизан подпоручик Мельник с карателями. Худой человек был подпоручик, шибко-шибко худой, даже с женщинами воевал. Две недели отбивались партизаны от наседавших врагов, а кольцо все сжималось. Ранен был командир отряда и уже третий день лежал под сосной в горячем бреду, а остальные, маленькая горстка смертельно уставших людей, тоже почти все были ранены. Уже не оставалось у партизан патронов, уже много дней не было у них пищи, а вся надежда — пулемет с единственной лентой. А когда стало совсем плохо, комиссар сказал людям:

— Пробивайтесь на юг, спасайте командира. Я останусь с пулеметом и постараюсь их задержать.

И все поняли, что другого выхода нет и угрюмо принялись готовиться к жестокому бою.

А когда стемнело, поднялась метель, и в снежном вихре увидели вдруг люди, как появился перед ними всадник на белом коне. Никто не знал, откуда он взялся, этот могучий сказочный всадник с глазами, горящими из-под мохнатой башкирской папахи, как раскаленный металл.

— Ступайте за мной! — прокричал он им сквозь свист и вой ветра, и все поднялись, ни о чем не спрашивая, и, поддерживая друг друга, шатаясь и падая, побрели вслед за всадником на белом коне.

А он вел их прямо на солдат, глядя вперед сверкающими очами, и в страхе расступались перед ним каратели не в силах поднять руку на небывалого всадника, в чьих глазах горела правда и справедливость. Так прошли они много верст, неотступно следуя за чудесным всадником на белом коне, а метель выла все сильней и сильней, и, ослепленные снежным потоком, люди потеряли из виду человека, ехавшего впереди них. Он исчез в снежном вихре, крикнув им на прощанье:

— Идите вперед!

Так прошли они еще несколько шагов и вдруг утих буран, и в морозном небе засияли звезды. Еле живые от усталости вошли люди в эту избушку и, повалившись, заснули мертвым сном, а утром никто из них не вспоминал о чудесном всаднике на белом коне, потому что каждый думал, что это — его сон. Вот что говорит народ, а народ всегда знает, что говорит».

Старик распахнул дверь, и сноп яркого солнечного света ворвался в избушку. Давно перестал дождь, ушла в сторону черная туча, и в небе играла радуга, изогнувшись над вымытой дождем изумрудной зеленью леса. А пионеры все еще молчаливо и задумчиво сидели тесным кружком вокруг печурки под впечатлением старой народной легенды о свободе и счастье.

Примечания

1

Мензула — инструмент для производства топографических съемок.