Поведение Черных не показалось забавным русскому персоналу Симбирска, который подвергался его методам запугивания. Потерпев неудачу в процессе отбора персонала, он стремился зарекомендовать себя как своего рода отец-исповедник для местных сотрудников. Обычно это предполагало приглашение одного или нескольких из них в его офис для небольшой беседы, приглашение, которое у них не было другого выбора, кроме как принять, хотя Фокс строго запретил прямые контакты между представителем правительства и местным персоналом.

Когда дверь закрывалась, Черных мягко напоминал им, что они не в Америке и что однажды АРА покинет Симбирск. Эти слова, напоминает Сомервилл своему читателю, были произнесены «свирепого вида бывшим политическим комиссаром с улыбающимся, маслянистым маленьким евреем рядом с ним, чтобы дополнить картину будущей мести».

Война Симбирской области на два фронта — голод и болезни с одной стороны, Черных и Веллер с другой — продолжалась без перерыва до апреля, когда американцам улыбнулась удача. Черных, по-видимому, при содействии Рейна, сговорился перехватить вагон с кукурузой АРА на железнодорожной станции и раздать из него шесть мешков американской кукурузы государственным служащим. По российским стандартам вопрос о нескольких мешках кукурузы был сугубо мелким, но в эпоху нового НЭПа, когда ЧК нацелилась на взяточничество чиновников, это было для Черных потенциально катастрофическим. С такими товарищами, как эти, кому нужны были враги народа?

Фокс каким-то образом уловил запах этого грязного дела, и с помощью серии искусно составленных сообщений для внезапно занервничавшего Черных ему удалось загнать комиссара в угол. Все закончилось выговором от Эйдука и размолвкой с Рейном: «Черник так и не оправился от этого унижения и фактически стал более кротким и мудрым человеком».

Окончательная победа была одержана в июне, когда Ландер заменил Эйдука и сообщил своим полномочным представителям, что фактически у них нет никаких прав, кроме тех, которые изложены в их письменных мандатах — концепция, которая, возможно, стала грубым шоком для Черных. После этого он значительно смягчился и превратился в «довольно приличного представителя», пока его не уволили в конце лета.

Он находил большое утешение в своем любимом виде спорта — затаскивать кого-нибудь под стол. Его запас водки был равен запасу Тарасова. Это также делало его не менее ласковым; и в такие моменты он приближал свое насыщенное дыхание к чьему-нибудь уху на расстояние двух дюймов и бесконечно шептал — о будущих лучших экскурсиях по Волге, многочисленных частных легковых автомобилях, которые, как он ожидал, вскоре получат из Москвы, или прекрасных дамах в Крыму или ближе к дому. И когда он, наконец, уехал в Крым, как он думал, очень довольный перспективой жить на лучшем винограднике России и заранее подготовленный к предстоящим удовольствиям, он поразил двух американцев, случайно оказавшихся на вокзале, импульсивно поцеловав их (они оставили свои револьверы дома).

Неясно, добрался ли он до своего крымского рая, но к весне 1923 года его можно было застать сжимающим кулаки и сеющим хаос в районе АРА Ростова на нижней Волге. Его преемник в Симбирске, человек по фамилии Липатов, по сравнению с ним был «безнадежной медузой».

Что касается амбициозного Веллера, то он был награжден должностью секретаря мадам Каменевой, главы советского комитета по борьбе с голодом, хотя было бы трудно приписать это повышение каким-либо конкретным достижениям в Симбирске. Несколько лет спустя он решил, что с него хватит советской политической жизни, и уехал из России в Нью-Йорк, где сотрудник АРА помог ему устроиться на работу в Macy's.

ГЛАВА 25. И ШОУ ВЕСЕЛО ЗАКРУЖИЛОСЬ

Отношения с властями в Екатеринославе и Симбирске никогда не опускались до уровня нецивилизованности, характерного для Арского района Оренбурга. Учитывая все обстоятельства, такое положение дел, по-видимому, отчасти объясняется крайней удаленностью района, большая часть которого находится в Азии.

Оренбург был столицей Киргизской автономной Советской Социалистической Республики, еще одного советского мусульманского политического образования, расположенного на юго-восточной оконечности Европейской России вдоль южных хребтов Уральских гор и простирающегося на юго-восток в степи. Город Оренбург расположен на правом берегу реки Урал, разделяющей два континента. Как говорится в истории АРА Оренбурга: «вечерняя прогулка из офиса приводит к парому через реку Урал, где за несколько тысяч рублей можно переправиться из Европы в Азию».

Оренбург не был включен в рельефное изображение АРА на начальных этапах миссии, когда предполагалось, что «зона голода» представляет собой в основном долину Волги. Но как только территории к востоку от Волги — а также на юге Украины — были обследованы и обнаружено, что на них наблюдаются условия голода сопоставимого масштаба, АРА построила планы по переселению туда.

В ноябре 1921 года московская штаб-квартира направила Фредди Лайона вместе с доктором Уолтером Дэвенпортом и переводчиком для организации операций на территории, которая считалась «Не-Марис-Ленд». Лайон был двадцатичетырехлетним выпускником Мичиганского университета из Кливленда, который записался в АРА из регистрационной службы Грейвса, которая обычно считается источником рекрутов АРА самого низкого уровня. Это не помешало ему стать одним из самых любимых людей в российском подразделении.

То, что неопытный Грейвс был отправлен практически в одиночку — всего лишь мальчишкой среди «полудиких» киргизов, — кое-что говорит о приоритете, который московские вожди придавали Оренбургу, особенно в первые месяцы. У них было полно работы, пытаясь укомплектовать миссии в Волге за счет ограниченного запаса опытных детских кормушек. Лайона назначили исполняющим обязанности районного надзирателя до тех пор, пока не освободится один из сотрудников «Волги», чтобы заменить его.

Неприятное путешествие в товарном вагоне до Оренбурга, за которым по прибытии последовала бессонная ночь на грязном вокзале, когда он отбивался от летящей в воздухе шелухи подсолнечных семечек, должно быть, подорвало его дух. В городе он обнаружил ужасающую нехватку даже самых элементарных удобств для своей работы. Не было пишущей машинки, а бумагу и карандаши можно было достать только с большим трудом.

Город Оренбург был оккупирован красными и белыми по три раза каждый и подвергался сильным обстрелам во время Гражданской войны; его почти полное разрушение отбило у Лайона охоту искать отдельное здание штаб-квартиры АРА. Вместо этого он принял предложение местных советских чиновников воспользоваться комнатой в их здании до тех пор, пока не будут найдены подходящие офисные помещения; в качестве жилья он зарегистрировался в гостинице «Советская». Это было зарезервировано для почетных гостей, о чем он написал Дону Реншоу в Москву.

При свете свечи я смог различить свою кровать — комната напоминала комнату в общежитии «наутро после» настоящего «студенческого» званого вечера — «теперь, когда я был в колледже». На самом деле, Дон, я не знала, смеяться мне или плакать — в