молодыми женщинами, которых Харрингтон не хотел подвергать дальнейшим душевным страданиям, поэтому отказался от списка.

В 10:00 вечера Скворцов зашел сообщить, что от Ландера пришла телеграмма с приказом освободить Мерфи. Нет описания поведения Скворцова, когда он сообщал эту новость, но он вполне мог почувствовать облегчение.

Больше не могло быть никаких сомнений в том, что город Екатеринослав недостаточно велик как для Мерфи, так и для Скворцова. Вопрос заключался в том, кому из них следует отдать предпочтение? Берланд написал Харрингтону, что, поскольку прошел слух, что Мерфи совершил физическое нападение на кого-то, и поскольку АРА было так восхищено «замечательным способом», которым Ландер справился с этим делом, Мерфи следует отправить в Москву. Поскольку миссия все равно сворачивалась, освобождение Мерфи вполне можно было отнести за счет общего сокращения персонала.

Тем временем московская штаб-квартира АРА была в полном восторге от происходящего. Эллингстон написал, что это был «скандал недели в Большом театре», хотя ни у кого не было какой-либо четкой информации о том, что именно произошло. Это произошло потому, что руководители АРА пытались сохранить эту историю в тайне, чтобы она не попала в газеты. Таким образом, факты распространились по слухам с неизбежным искажением.

Гарри Гилкриз, глава отдела рекламы АРА, пронюхал об инциденте и столкнулся с начальством, так что им пришлось посвятить его в это. Но при этом они, по-видимому, намеренно исказили факты. Написав 7 мая, еще до того, как он смог взять интервью у Мерфи, Гилкриз со всем энтузиазмом обозревателя светской хроники передал захватывающие подробности в нью-йоркский офис. Конечно, «наступление мистера Скворцова» причинило АРА «бесконечные неприятности» в Екатеринославе. Тем не менее, именно Мерфи был неправ, потому что он «навлекал на себя неприятности, когда пускал в ход оружие» и «ударил представителя правительства кулаком в челюсть».

Очевидно, руководители АРА решили, что эту версию событий будет легче не допустить в американские газеты. В ней не было четко обозначенного комиссара-злодея; американец, оказывающий помощь, разделил вину. И они знали, что репутации Мерфи в организации не повредит, если все подумают, что он подставил полномочного представителя, особенно Скворцова.

Стратегия сработала. Гилкриз доверился Дюранти и сумел убедить его, что не в интересах АРА распространять эту историю теперь, когда Мерфи вышел на свободу, и «тем более, что он был неправ». Берланд сообщает, что были некоторые трудности с уговорами корреспондентов сохранить это в тайне — они сказали, что, если это попадет в местные газеты, им придется опубликовать свои собственные репортажи. Здесь Ландер пообещал не допускать попадания этой информации в советские газеты; таким образом, она оставалась «герметичной».

Вернувшись в Екатеринослав, Харрингтон умолял Москву позволить Мерфи остаться, настолько ценным он был для операций. Он заявил, что был бы почти готов согласиться на то, чтобы Скворцов сохранил свою должность, если бы это означало, что Мерфи сможет сохранить свою. Скворцов, как он между прочим отметил, «все еще на работе ... и функционирует так, как будто ничего не произошло, хотя и выглядит немного подавленным».

В конце концов Мерфи был принесен в жертву, но приказ об отстранении Скворцова так и не поступил. Он оставался на протяжении оставшихся недель миссии с еще одним сюрпризом в рукаве.

ГЛАВА 24. «ПРОФЕССОР И МОРЯК»

Через три недели после прибытия Скворцова в Екатеринослав, 15 июня 1922 года, Барринджер написал Пейджу в Нью-Йорк:

Различные чиновники [АРА], которые время от времени навещают нас, говорят, что каждый окружной надзиратель считает, что у него меньше помощи, больше проблем, худшее правительство, с которым приходится иметь дело, и, в конце концов, самая тяжелая работа, чем у кого-либо другого, поэтому все, что мы можем сделать после этого, это прекратить наше дело, но когда это шоу закончится, я хочу встретиться с парнем, которому пришла в голову идея, что 250 американцев могли бы прокормить 8 000 000 русских, среди такого же количества бандитов в более мягком смысле.

Барринджер был убежден, что его коллеги из АРА, служащие в Поволжье, находятся в гораздо лучшем положении, чем он в своем украинском захолустье, и что истории, которые он слышал об их ожесточенных сражениях с полномочными представителями Эйдука, были сильно преувеличены. «Мы, присутствовавшие на шоу «Украина», с определенной долей гордости чувствовали, что наша программа тогда была более сложной из-за быстроты политической жизни, и у нас были моменты острой зависти к «ребятам с Волги», у которых, как нас убедили, все было именно так».

Ему была предоставлена возможность самому судить об этом четыре месяца спустя, когда исчезновение Фила Шейлда привело к его переводу в Симбирск на должность окружного инспектора. Шесть месяцев работы изменили его мнение о жизни the fellows on the Volga:

Было бы очень жаль, если бы какой-нибудь окружной надзиратель, действительно одаренный писательским искусством, не сел сейчас и не написал о своем опыте. Истинной истории АРА никогда не будет, пока не будет зафиксирован подобный опыт, с которым столкнулись ответственные люди в Округах.

Во многих отношениях отношения с правительственными чиновниками в России были почти такими же…

Фактически, из того, что я слышал с тех пор, как я был в Симбирске, и из моего опыта работы здесь на сегодняшний день, кажется, что я имею дело с тем же старым розыском во всех отношениях, за исключением того, что здесь ответственные, надеюсь, просвещены.

К тому времени, когда Барринджер прибыл в Симбирск, худший период отношений с правительством в округе миновал. Первый год работы по оказанию помощи под руководством Эдди Фокса был свидетелем одного шторма за другим. Все это было подробно задокументировано Джеймсом Сомервиллем, заместителем Фокса.

У Сомервилля было больше опыта работы в России, чем у большинства мужчин из АРА. Он родился в 1892 году в Вайдене, штат Миссисипи, и получил степень бакалавра и магистра экономики в Университете Вашингтона и Ли. Отстраненный от призыва в армию из-за нарушения зрения на один глаз, он пять месяцев в 1917-18 годах служил в YMCA в России в качестве вспомогательного работника в госпиталях для возвращающихся военнопленных. В 1918-19 годах он работал в аналогичном качестве в течение одиннадцати месяцев на севере России с силами интервенции союзников, а затем с YMCA в Германии и Польше. Он мог говорить по-русски, по-видимому, довольно хорошо.

Советские власти в Симбирске, по-видимому, были неплохими людьми. Первая поездка АРА на Волгу в сентябре 1921 года показала, что, хотя симбирские чиновники не соответствовали казанским, их отношение было «превосходным». На самом деле в этих первоначальных отчетах высоко оценивались энергия и способности высшего должностного лица провинции, Ричарда Рейна, председателя губисполкома, то есть исполнительного комитета провинциального совета. Американцы использовали это слово — часто с ошибками в