Но Ведьма ещё не завершила свои предварительные ласки. От пальчиков отделилось что-то плотное и узкое и поползло по моей щеке вверх и вбок. Мгновение, и за моим ухом уже шебуршат… когти! Я неверяще уставился на свою пленительницу.

— Да, кот, да! — рыкнула та на моё недоумение и звонко рассмеялась ему. Отсмеявшись, пояснила. — Я, Верховная, не могу в реальном мире приласкать своего мальчика так, как он достоин! Просто потому, что не валькирия! Знаешь, как это жжёт? Нет никаких исключений, Леон! Никаких и ни для кого! Верховным строжайше запрещено получать такие дивиденды от чужих фракций. В чём-то я даже более ограничена, чем рядовая республиканка — могущая за заслуги перед фракцией претендовать на когти… пусть и после подтверждения необходимых кондиций… Но только не здесь! Здесь я могу всё, что пожелаю, кот! Поэтому сегодня буду любить тебя с когтями. Так, как ты привык. Так, как ты любишь.

— Это… Ди, я… Думал, ты что-то такое затеяла… Думал, зажмёшь меня тут, устроишь натуральный плен, покажешь свою власть… А ты…

К глазам подступили слёзы. Я с превеликим трудом смог сдержаться. Опять женщины доводят меня до слёз! Первой была Валери, теперь эстафету подхватила Ди. Пусть разнится природа, пусть разнятся обстоятельства, но чтобы вот так… Девочка смогла растрогать до глубины души — растрогать своей совершенно незамутнённой любовью и верностью. И это — одна из высших функционерок жуткой Республики НОЧ, грозы всех человеческих миров, тяжёлой поступью шествующей по галактике?!

— Милый, зачем мне что-то тебе показывать? Я знаю свою над тобой власть. Ты знаешь о ней. А ещё мы оба знаем и о твоей власти — ничуть не меньшей! Я слишком рассудительна, чтобы заниматься подобными глупостями, кот. Но на такой эффект не рассчитывала даже я… Мне приятна твоя реакция, пусть и неприятно, что ты мог невесть что обо мне подумать…

— Ди, не ожидал… от тебя.

— Что, думал, я в душе всё та же Ледяная королева?.. Думал, не умею любить?.. Ошибаешься, милый! Умею! И ещё как! Ты же меня и научил! Вы с Валери научили! И знаешь, это так сладко, так необычно, так… интимно! Не секс интимен — а тонкие, невесомые чувства, сокрытые в самых глубинах души… Воистину, это самая величайшая драгоценность… цену которой мы в Республике позабыли! Растратили по пустякам, извратили, и забыли, какой она может быть на самом деле! Нет, Леон, это я должна плакать и увещевать, клясться тебе в верности — чтобы хотя бы так проявить священное душевное таинство!

Слова разведчицы помогли немного собраться с мыслями. Они будили в душе не привычное возбуждение, но какое-то странное, граничащее с нежностью, ощущение. И заставляли думать.

— Прости, Ди, сейчас соберу мозги в кучу…

— Тогда давай просто поговорим, — легко пошла навстречу эта глубоко чувствующая собеседника женщина. — О чём-то, что тоже важно, но напрямую не касается наших с тобой отношений. Например… об операции в Штарне. У тебя наверняка осталось много вопросов — несмотря на жизнеутверждающую беседу с тем древним учёным.

— Ты и об этом знаешь?!

— Ну ещё бы мне не знать! Я слежу за тобой. Внимательно, стараясь не пропустить ни единого шага, ни одной ситуации, ни одной мысли. Я же говорила, что мне интересно… впрочем, мы же договорились говорить не о наших отношениях…

— Боюсь, девочка, совсем отвлечься от них не получится, — улыбнулся, глядя прямо в коричневую бездну глаз.

— Хорошо! Тогда выпьем!

— Я проведу чайную церемонию. Позволишь?..

— Конечно! Это хороший выход… для нас.

Спокойные умиротворяющие пассы руками, парящий жаром напиток, глубокий терпкий запах — всё это успокаивало не хуже самого чаепития. А сам последующий разговор обещал стать мягче, рассудочней. И Верховная всё это отлично знала, ибо неплохо освоила в своё время чайную церемонию. Уже после, во время одной из наших еженедельных бесед по инту, призналась, что церемония — одна из немногих вещей, что она вынесла с Земли. Оценила. Взяла на вооружение — как вообще всё, что считала эффективным и правильным. Как выяснилось чуть позже, чай тут не был исключением из правила…

Мы присели за возникший посреди зала столик. Отпили первые глотки. Вслушались в токи собственного внутреннего мира. И лишь тогда приступили к обещанному отвлечённому разговору.

— Честно говоря, Леон, я больше всего переживала из-за твоей реакции на вирус. Всё же в истории Земли это лакмусовая бумажка, означающая геноцид. Так было у вас. У нас в прошлом тоже было… когда травили чужих. Людей в Республике не травили никогда. Но любой шаблон крайне сложно вытравить из сознания — хотя с Высшими обычно проще, их критичность мышления зашкаливает, превосходя всё человеческое.

— Нет, Ди, вирус более-менее понятен. Я понимаю и зачем, и как. А уж разговор с тем старым учёным окончательно расставил точки над «и». Недовольные будут всегда, причём необоснованно недовольные. Часто они просто не способны перейти со своего уровня восприятия — не всегда даже тактического, чаще вообще примитивно протестного — на уровень стратегический. Поэтому нет смысла снова касаться методов ассимиляции. Важно, что вы здесь стараетесь не загнобить, не использовать, а поднять до своего уровня. Мне непонятно другое: зачем этот цирк? Почему сопротивление, полностью контролируемое агентами Республики? Это ведь какой-то сюр, бессмыслица!

— Нет, Леон, это не бессмыслица, это, друг мой сердечный, диалектика. Вы говорили со стариком-учёным о сопротивлении, как об игре на страстях и проявлении страстей, будь то физиологических или социальных. На деле проблема ещё глубже, в нашей ситуации нужно учитывать историю, разность менталитетов цивилизаций, разность уровней эволюции у нас и в Конфедерации. Мы тянем людей вверх. Однако переход на новый эволюционный уровень означает не просто красивую сказку, это сложный, крайне болезненный процесс. Болезненный для самих переходящих. Ведь любой такой переход подразумевает качественное изменение самой социальной среды. Означает, что кто-то будет попросту выброшен из новой жизни, для него не будет места в новой реальности. Но ведь это не бессловесные болванчики, это люди, имеющие разум, способные возмутиться против подобного течения