Шрифт:
Закладка:
Весна 1920 года была худшим временем в жизни Деникина. Он был глубоко оскорблен ростом критики в адрес его командования и нелояльностью, но самый большой удар он перенес уже после того, как покинул Россию. Он уехал вместе со своим единственным преданным другом и доверенным лицом генералом Романовским. Из-за своего либерализма Романовский вызывал огромную ненависть среди офицеров; они считали его злым гением движения. Многие ошибочно винили его в политических действиях его начальника, и те, кто не осмеливался нападать на главнокомандующего, вместо этого нападали на его начальника штаба. Романовский был убит в посольстве России в Константинополе человеком в одежде российского офицера. Эта трагедия морально сломала Деникина. Он понял, что эта пуля в некотором роде предназначалась ему. Этот лидер антибольшевистского движения, кадровый офицер императорской армии, не смог прийти на похороны любимого друга, поскольку, как признался, не мог выдержать взгляда на форму российского офицера.
Деникин с дочерью Мариной на пороге их дома в Севре, предместье Парижа. 1933
Остаток дней Деникин провел в изгнании. После короткого пребывания в Лондоне он отправился в Венгрию, считая, что жизнь там обойдется дешевле. С 1926 до 1945 года он жил во Франции. Он так и не выучил ни одного из главных европейских языков, за исключением русского, и нестабильно зарабатывал на жизнь тем, что писал и читал лекции. И ни на мгновение его не привлек Гитлер. После Второй мировой войны он переехал в Америку. Когда последний защитник старого порядка России прибыл в Новый Свет, у него в кармане было девять долларов. Он умер в 1947 году в Энн-Арборе, штат Мичиган.
Генерал барон П. Н. Врангель смог реорганизовать военные силы белых в Крыму и отсрочил итоговое поражение на семь месяцев. Этот последний этап Гражданской войны отличался от остальных. База Врангеля была так мала, что он никогда не надеялся собрать армию, которая бы соперничала с силами большевиков, так что его шансы на успех зависели от обстоятельств, находящихся вне его контроля. Несомненно, Красная армия сломила бы последнее сопротивление белых значительно быстрее, не будь она вынуждена сражаться с поляками, которые зарились на украинские и белорусские территории.
В некоторых отношениях Врангель был более способным лидером, чем его предшественник; он обладал харизмой и представил новые политические меры, которые были новаторской смесью либерализма и консерватизма. Было бы, однако, неверно приписывать различия двух режимов исключительно талантам и личным качествам этих двух лидеров. Они действовали в разных условиях и работали в ситуациях различных ограничений. Само отсутствие шансов на успех облегчило задачу Врангеля. Умри Деникин весной 1919 года, и мы могли бы сейчас вспоминать его вдохновенное командование во время двух Кубанских кампаний и стратегические и тактические способности, проявленные в боях на Северном Кавказе. Только несбывшиеся надежды 1919 года обратили многих из его последователей против него. Деникин пытался, но безуспешно, удерживать вместе исключительно разнородную коалицию; Врангель правил относительно однородным Крымом. У него была более легкая задача — убеждать консервативных сторонников идти на уступки: эти люди считали его таким же, как они, шансы на победу в любом случае казались незначительными, а уроки предшествующего года были слишком очевидными, чтобы ими пренебрегать.
Большевики не преследовали деморализованных сил Деникина. Они не делали попыток пересечь Керченский пролив и использовать малочисленные силы против Слащёва, который защищал вход на полуостров у Перекопа. Они хорошо знали степень дезорганизации в лагере своих противников и надеялись, что Белая армия распадется сама собой. Вместо того чтобы нанести coup de grace по южнорусской контрреволюции, красные стратеги использовали возможность двинуть войска на Украину, где казалось неизбежным наступление поляков. Позднее большевикам пришлось дорого заплатить за эту ошибку.
Когда Врангель пришел к власти, он в полной мере осознал слабость своей армии и деморализованность солдат, но самой неотложной заботой была угроза Британии прекратить все поставки. Правительство в Лондоне было готово принять победу большевиков в Гражданской войне как свершившийся факт и прекратить участие в делах России. Министр иностранных дел лорд Керзон обещал русским союзникам, что будет ходатайствовать за них перед большевиками. Он надеялся, что если белые сложат оружие, то большевики предложат амнистию членам побежденной армии и всему населению Крыма. В ходе переговоров он предложил для сохранения существующего положения использовать британский флот. Британцы подкрепили свое предложение угрозой, что если белые не примут этих условий, их больше не будет интересовать судьба армии.
Керзон внес эти предложения, еще пока Деникин был у власти. Верховный комиссар Великобритании в Константинополе адмирал де Робек, однако, доставил эту ноту Врангелю. По-видимому, то, что Врангель унаследует пост Деникина, казалось настолько предрешенным, что адмирал не испытывал колебаний, обращаясь к нему еще до избрания.
Врангель обладал более реалистичными представлениями о методах большевиков, чем Керзон. Он понимал, что большевики не примут предложенных условий и что британцам окажется сложнее выкрутиться, чем они надеются. Также он видел, что грядущая большевистско-польская война принесет важные преимущества, и что поэтому она необходима, чтобы выиграть время. Не ясно, сколь много Врангель знал о состоянии русско-польских переговоров и понимал ли, насколько близка война, но он определенно знал, что красные не будут применять своих лучших войск на Юге, а постараются защитить западные границы. Даже до принятия поста новый главнокомандующий, наверное, понимал, что покровители Польши, французы, могут оказаться более подходящими союзниками, чем все более несговорчивые британцы.
Врангель находился в сложном положении. С одной стороны, если лидер антибольшевистского движения признает, что битва проиграна, это еще сильнее подорвет боевой дух и практически лишит надежды на возрождение. С другой стороны, явное неповиновение предупреждению британцев — это риск потери помощи в то время, когда белые больше всего в ней нуждаются. Врангель искусно разрешил проблему: он приказал начальнику штаба генералу Махрову разрабатывать планы эвакуации Крыма, в то же время усиливая войска в ясном предвидении грядущих битв с врагом.
Он высказал эту позицию Военному совету, который только что его избрал: «Англичане решили выйти из игры. Если мы отвергнем их посредничество, наш отказ даст им предлог умыть руки и полностью устраниться. Вне всякого сомнения, я никогда не одобрю переговоры между нами и большевиками. Но я думаю, что самое важное — это не дать Англии возможности бросить нас в беде. Мы должны отбросить отвращение к этим переговорам с Англией и продолжить их, пока мы не уделим внимания нашим фортификациям, не приведем армию и тыл в порядок и не получим уголь и нефть для флота на случай эвакуации». Как хороший политик, он старался не давать окончательного ответа как можно дольше.
