— Что он сделал? — пробормотал он, а затем крикнул: — Арн, подожди! Он…

Ответ Арнольда или, по крайней мере, звук, который он издал, прервал Дензила. Арнольда словно тошнило и одновременно он пытался кричать. Хотя Сильвестр и испытал глубокое удовлетворение, он не мог допустить, чтобы это привлекло внимание друзей Арна.

— Даолот говорит, что теперь ты не Арн, — прошептал он. — Даолот говорит, что ты Скальп Вместо Лица.

Сильвестр почувствовал, как мир ещё немного закрутился, и его разум тоже. Арнольд вдалеке резко замолчал, как будто к его рту приложили кляп! Дензил стоял у входа в переулок, крикнув Арнольду, что он идёт на помощь. Там он заколебался, яростно оглянулся на друзей, и, осмелившись сделать ещё один шаг, стал указывать на них пальцем.

Пришло время, подумал Сильвестр, продолжить начатое.

— Даолот говорит, перестань быть Дензилом, Черви Вместо Костей.

Сильвестр не видел результата — он был занят уклонением от удара, который нанёс ему Брюс, но Брюс увидел. Его лицо сжалось как кулак, затем его рот раскрылся, чтобы закричать. Брюс побежал по улице, размахивая растопыренными пальцами, чтобы отгородиться от всего вокруг. Сильвестр позволил ему добежать до перекрёстка, прежде чем сказать Брюсу вслед:

— Даолот говорит: прощай, Брюс, Живущий Наизнанку.

Сильвестру пришлось тут же отвернуться, а затем он услышал, как новое существо пробирается сквозь тени вдоль стен, чтобы присоединиться к своим товарищам. Звуков, которые они издавали в переулке, спотыкаясь, скользя и шлёпая по земле, на данный момент было достаточно, и даже слишком много.

— Даолот говорит: отправляйтесь в дом на холме, где хранилась книга, — приказал Сильвестр. — Даолот говорит, что не позволит кому-либо вас заметить. А когда вы доберётесь до дома, спрячьтесь под полом.

Сильвестр был в состоянии вынести неуклюжее замешательство их отступления. Довольно скоро издалека они стали больше походить на насекомых, чем на что-либо отдалённо знакомое, а затем исчезли. Сильвестр сделал достаточно для одной ночи. Завтра он отправится в искорёженный дом, позовёт их и немного повеселится. Когда он повернул домой, ему пришло в голову, что он, возможно, не проживёт там долго. Возможно, скоро он узнает и назовет себя по имени.

Перевод: А. Черепанов

Захваченный Луной

Ramsey Campbell, «Raised by the Moon», 2001

Это был пейзаж, что присматривал за водителем. Проведя вторую половину дня, избегая автострады и наслаждаясь неспешным сельским маршрутом, Грант добрался до подножия холмов и обнаружил, что "Кавальер" отказывается взбираться на них. Он проехал всего несколько сотен ярдов вверх по первому крутому склону, когда двигатель его машины застонал. Гранту следовало найти время на ремонт в течение этой недели. Он ощутил себя ребёнком, которого поймал учитель, разница была лишь в том, что опыт преподавательской работы показал ему — хуже быть учителем, пойманным ребёнком. Грант перевёл рычаг на первую передачу и вдавил педаль газа в пол. Машина проехала меньше ярда, прежде чем беспомощно попятилась обратно в своё облако дыма.

Окружающая обстановка становилась насмешливой и неуместной: холмы, покрытые полями, как одеялами, горы, окаймлённые соснами, круглая Луна, что пыталась распространить свою белизну на всё голубое небо. Гранту удалось преодолеть большую часть поворота, когда машина скользнула назад и покатилась вниз по склону мимо "Рендж Ровера", в котором ехала целая семья; дети повернулись, чтобы показать ему язык. От июльской жары кожа Гранта словно покрылась маслом. Он вывел "Кавальер" на пустырь, где двигатель взревел сам по себе, пока он смотрел на карту.

Половина страницы, указывающей его местонахождение, была испещрена следами гор. Их очертания не омрачали только берег. Грант съехал с коричневой почвы и через несколько миль достиг прибрежной дороги, где на указателе значилось: налево — Уиндфолл, направо — Байтинг. Северное направление на Байтинг выглядело так, будто оно могло быстрее привести Гранта к автостраде, поэтому он повернул туда.

Он не подумал, что ветер будет мешать его движению. Вдоль неровного побережья все деревья отклонились от беспокойного моря, словно отчаянно пытаясь ухватиться за сушу. Вскоре бесплодные поля, обращенные к морю, сменились скалами и каменистыми пляжами, и не было даже живой изгороди, чтобы защититься от северо-западного ветра. При каждом его порыве Грант ощущал, как возрастает нагрузка на двигатель. Рядом с дорогой он видел, какой ущерб может нанести ветер: разбросанные доски какой-то конструкции, которая, судя по развалинам в миле от неё, являлась прилавком рыботорговца. Затем справа от Гранта колючая живая изгородь изогнулась в сторону суши, открывая дугу коттеджей, таких же белых, как Луна в ночном небе. Возможно, кто-нибудь в деревне починит машину, или Грант найдёт комнату на ночь, а предпочтительно и то, и другое.

Концы полумильной дуги коттеджей соединялись через залив подводной стеной или тропинкой, которая отделяла бушующее море от менее беспокойной бухты. Возле самого дальнего коттеджа стояла красная телефонная будка; из-за искажения перспективы она казалась погружённой в воду. Грант увидел блестящий объект, присевший или валяющийся возле будки, но это возможно было ещё одним искажением восприятия; порыв ветра пытался столкнуть машину с дороги, Грант перевёл всё внимание на руль, а когда вновь посмотрел на будку, то не увидел возле неё никаких признаков жизни.

Когда Грант добрался до первого коттеджа, "Кавальер" уже задыхался и дрожал. Злобный ветер, пахнущий рыбой, жалил кожу Гранта, когда он захлопывал ржавую дверцу своей машины и со слезами на глазах смотрел на здания. Он думал, что все окна занавешены сетями, пока не понял, что эта белизна была морской солью, из-за неё даже парадные двери коттеджей выглядели бледными. В самом первом окне вывеска, сделанная от руки, предлагала комнату в аренду. Ветер гнал Гранта через дорогу, усыпанную разнообразными водорослями, к дверному молотку в форме рыбы, которая когда-то была чёрной.

Молоток заскрипел от соли, когда Грант коснулся его. Ему пришлось засунуть большой палец в зияющую пасть, чтобы высоко поднять рыбью голову и ударить ею о металлическую пластину. Он услышал, как глухой удар молотка отозвался эхом в коридоре, и до Гранта донёсся пронзительный женский голос: "Кому мы понадобились в этот час?"

А затем он услышал неравномерную серию медленных шагов, закончившуюся за дверью, которую широко распахнул мужчина, заполнивший почти весь проём. Грант не мог сказать, насколько увеличивал этого человека вязаный свитер и свободные брюки, но большая часть его лица свисала со скул, как истлевшая резина. Красноту его маленьких глаз можно было объяснить солью, хотя, возможно, его редкие волосы и густые брови стали белыми от беспокойства. Он сложил руки на груди,