спросил Динц, будто ему до зарезу требовалось в это поверить.

— Уверен. Вообще никаких доказательств.

Джилл указала им на полоску розового песка у противоположной стены. Её освещали внешние светодиоды.

— Это сойдёт за доказательство? Считается?

В мягком песке отпечатался причудливый след. Фактически, несколько следов. Ромбовидной формы, размахом около пяти дюймов, через равные промежутки вокруг основной — четыре вмятины поменьше. Словно там ступила какая-то необычная инопланетная нога, с отходящими отростками.

— Что оставило такой след? — поинтересовалась Джилл.

— Я знаю, — ответил Уэллс. — Это какой-то необычный газ.

Саррасин не обратил на него внимания, присматриваясь к отпечатку. Он подумал: может быть, тут что-то устанавливали — уйму чего, потому что отпечатков было порядочно, — но в глубине бесплодных пустошей своей души понимал лучше.

Это было именно оно.

Это был след той самой бестии.

Теплоискателя.

3

Самое безумное здесь то, что это должно было стать обычным заданием.

Такое они могли бы выполнить даже с закрытыми глазами. Саррасин и прочие входили в состав большой бригады техобслуживания, которая носилась туда-сюда по всей бесконечной и необъятной системе каньонов Тарсисского Выгиба, занимаясь общим обслуживанием цепи топливных фабрик и подземных рудоперерабатывающих заводов, полностью автоматизированных. Эти установки были жизненно важны для пребывания человека на Красной планете. Топливо, производимое фабриками из сырого углекислого газа марсианской атмосферы, использовалось в отбывающих космических кораблях для долгих полётов назад, на Землю. Перерабатывающие заводы сразу на месте плавили железную руду для сплавов, применяемых в строениях, конструкциях и вообще во всём. На Марсе всё делалось из металла. Свободного кислорода в атмосфере не было, так что коррозия ничему не угрожала.

В этом и состояло дело. Бригаду Саррасина высадили в Рифтовой Нефтеперегонной Долине на несколько дней работ. Ховеркрафт должен был забрать их через 48 часов. Всё, что предстояло сделать: провести осмотры, зарядить батареи, прочистить магистрали — обычные вещи.

А теперь случилось такое.

Ройер был мёртв, порублен в клочья, и все ударились в панику. Четверо выживших остались одни-одинёшеньки, одни безо всякой надежды. Ближайшее поселение — Нью-Провиденс, километрах в 500 восточнее. Саррасин мог бы послать запрос, чтобы их забрали пораньше, но это дело нешуточное. Ховеркрафты двигались неуклонно по маршруту, по жёсткому графику, как и всё на Марсе. Если один из них отклонится на несколько сотен миль, значит, какая-то станция не получит ни припасов, ни сменной бригады. Это могло чертовски дорого обойтись, а уж администрация приглядела бы, чтобы Саррасин больше не отвечал за что-нибудь, сложнее метлы, до тех пор, пока не отправится домой через шестнадцать месяцев.

Но это в любом случае обойдётся чертовски дорого.

Поскольку в шахтах вместе с ними находится что-то.

Что-то, обожающее убивать.

4

— Терпеть не могу это место, — заявил Динц, когда они несли вахту у технического вентканала, ведущего на электроподстанцию на уровне № 3. — Я его ненавижу. Я ненавижу всё это долбаное место.

Джилл лишь вздохнула.

— Сбавь обороты, лады? Завтра днём они вернутся и заберут нас. Просто держись.

— Я не про эти шахты, Джилл. Я про всю эту грёбанутую планету. Я ненавижу её. Я просто ненавижу её. Ненавижу холод и эти долбаные шлемы. Ненавижу пыльные бури и опустошение… Всё это ненавижу. — Он топтался там в скафандре, обшаривая всё вокруг собой бусинками внимательных глаз. — Я вырос в Байонне, понимаешь? Чёртов Нью-Джерси. Я считал Байонну вонючей дырой. Но знаешь, что? Если сравнить с этим местом, Байонна — вроде грёбаного Палм-Бич.

Джилл пожала плечами, даже не потрудившись возражать.

Конечно, Марс — ещё та чёртова дыра. Он бесплодный, пустынный и охрененно стрёмный. Но люди всё равно ехали сюда, как прежде на земной Дикий Запад. Зачем? Раздолье, свобода, новая жизнь… и деньги. О да, на Марсе можно было зашибить большие деньги. Горные предприятия процветали, и им требовались все, кого только они могли заграбастать. Так что за последние тридцать лет, со времён первых пилотируемых экспедиций, поселения вырастали быстрее, чем грибы после дождя: Нью-Филадельфия и Нью-Чикаго, Нью-Атланта и Нью-Балтимор, Нью-Лондон и Нью-Гамбург. Десяток за десятком поселений, обитаемые шахтные посёлки и автоматизированные установки, исследовательские станции — всего и не упомнишь.

Люди ехали на Марс, потому что за год-другой могли заработать столько же, сколько дома за всю жизнь.

Вот почему Джилл оказалась здесь.

Вот почему все они оказались здесь, кроме ботанов-белохалатников и больных на голову, которым Марс в самом деле нравился.

После гибели Ройера прошло около двенадцати часов. Саррасин не стал просить, чтобы их забрали раньше срока, и Уэллс из-за этого неслабо на него наехал. Саррасин всё сообщил Компании, и там согласились с его решением — подождать. Паршиво. С другой стороны, Саррасину пришлось раздать всем корпускулярные бластеры, чтобы, по крайней мере, можно было обороняться. Этого и уймы амфетаминов вполне хватит, чтобы держать всех начеку, пока не прибудет транспорт.

Динц так и шлялся вокруг, вздымая пыль. Периодически он застывал, как вкопанный, вслушивался, а потом мотал головой.

— Нет, ничего. Показалось, что я услышал… ладно, — бубнил он, сводя Джилл с ума всеми этими повторами.

Джилл была вместе с ним, потому что Саррасину не понравилась идея оставить Динца и Уэллса наедине друг с другом, особенно с бластерами в руках. Так что они отправились сюда, на уровень № 3, к подстанции, снабжавшей энергией большинство уровней, а Саррасин с Уэллсом — на уровень № 2, проформы ради проверять рудодробилки. Когда это будет выполнено, пообещал Саррасин, они закроются в жилом модуле, пока не прибудет ховеркрафт.

— Как думаешь, Джилл, Теплоискатель существует? Думаешь, есть такая тварь? — заговорил Динц.

— Ты мне и скажи, — ответила она. — Это ты видел, что набросилось на Ройера. Не я.

— Я… я не понимаю, что видел.

Джилл направила бластер на вентиляционную шахту, и закреплённый на нём галогеновый фонарь осветил туннель на сорок футов. 

— Может, Теплоискатель есть, а может и нет. Я не знаю. Хотя Ройера что-то достало.

— Но на Марсе нет жизни, — заметил Динц.

Так всегда утверждали, ещё до того, как сюда ступил человек. На Марсе нет жизни. Конечно, это оказалась чушью собачьей. Разумеется, никакие зелёные человечки вокруг не слонялись, но жизнь тут имелась. В начале исследований гидроботы-керноотборники пробурили ледяные шапки и нашли под ними громадные озёра, согреваемые геотермальной энергией. В воде оказалось полным-полно микробов и простейших организмов, существ, похожих на примитивных губок, иглокожих и мшанок, а больше ничего. В глубине природных известняковых пещер обнаружили великое множество необычных поганок и плесени, в ручьях, загрязнённых метаном и диоксидом серы, обитали колониальные организмы, смахивающие на желе.

Так что