Шрифт:
Закладка:
Динц понимал, что чувствует Саррасин, что им овладело. Его самого это тоже касалось, но он сумел от этого отстраниться. Приходилось. Потому что, когда начинаешь так думать, твоя удача иссякает, на спине у тебя мишень, и судьба уже засунула тебе яблоко в рот и поджаривает твою задницу на самом жарком пламени в аду.
— Когда мы вернёмся, — услышал он свой голос, — когда нас заберут, Саррасин… что ты сделаешь в первую очередь?
— Заткнись, — отрезал Саррасин.
— Что?
— Шшш!
Теперь они снова остановились, и Динцу это не нравилось. Ему требовалось побуждение идти вперёд. Из-за такой нерешительности вся дрянь опять принялась расползаться по нему. Паранойя и ужас, абсолютный страх. Казалось, Саррасин к чему-то прислушивается, но Динц не слышал ничего. И ничего не видел. Но главное он ощущал. Просто невозможно было игнорировать сообщение, которое его нервные ганглии транслировали вверх по позвоночнику… чувство, что им угрожает невообразимая опасность, что нечто преследует их, выслеживает, как леопард в джунглях. Нечто терпеливое, чудовищное и смертельное, будто яд. Он чувствовал, как оно следит за ними, изучает их, решает, кого из них завалит первым. И когда это случится, ужас оставшегося вырастет до предела. Потому что именно так и действовала Теплоискатель: она чуяла страх, чувствовала его вкус и точно знала, как его применять.
Тварь приблизилась настолько, что Динцу казалось, будто он унюхал её запах, каким бы невообразимым он ни был… болезненный, гниющий, смердящий костями и саванами.
Ближе, ещё ближе.
«Мы погибнем, — подумалось ему тогда. — Мы не сможем отсюда выбраться».
И они не смогут; Динц был уверен в этом. Так же, как пять минут назад был уверен, что всё-таки смогут. Забавная штука — разум, верно? Он похож на ветку молодого деревца: слишком сильно нажмёшь на неё — и она или сломается, или спружинит назад, качаясь и качаясь. Такое же случилось и с его умом.
Единственная причина, почему мы до сих пор не погибли — то, что эта сука не готова нас прикончить. Она желает напугать нас ещё сильнее, загнать нас на грань безумия. На меньшее она не согласна.
Сейчас Динца колотила бешеная дрожь, а Саррасин неподвижно застыл на месте. Они не разговаривали и даже не шевелились. Динц знал, что им следовало сделать, и прямо сейчас. Он открыл было рот, чтобы произнести это, и тут вокруг них разнеслось эхо пронзительного безумного вопля, доносившегося то ли сзади, то ли спереди, а может, сразу изо всех остальных ходов. Он взлетал и падал, обрывался и начинался заново.
От этого звука Динц ощутил, как сквозь него пронёсся высасывающий разум ветер. Ему хотелось хихикать, хотелось заплакать, хотелось тоже завопить. Он превращался в психа и не знал, как можно прекратить это.
Снова зазвучал вопль, разливаясь по туннелям и отражаясь вокруг, пока не стало казаться, что это не один крик, а целая дюжина. А затем он возвысился до стрекочущего нечеловеческого тона и обратился истерическим голосом Джилл:
— Помогите! Помогите, кто-нибудь! Боже милостивый, пожалуйста, не дай ей коснуться меня, не дай ей коснуться меня!
Саррасин напружинился, крутясь на месте, стараясь понять, откуда исходит звук.
— Нам… нам надо ей помочь. Вот что нам нужно сделать.
— Ты рехнулся? — поинтересовался Динц. — Это не Джилл! Это не может быть Джилл!
Но это звучало точь-в-точь, как она. И секунд через пять после того, как вопль утих, он начался опять… но на сей раз была не только Джилл, были и Ройер, и Уэллс. Они вопили и визжали, умоляли о помощи, умоляли Динца и Саррасина помочь им прежде, чем она причинит им ещё большие мучения.
Динц просто оставался на месте и дышал так часто, что у него началась гипервентиляция. Эти кричащие голоса загнали его внутрь себя — Боже мой, страдания, муки, полная боль. Звучало так, будто их свежевали заживо. А Саррасин? Он совершенно растерялся. Метался то в одну, то в другую сторону. Остановился, вздрогнул, стал тыкать бластером то туда, то сюда.
Наконец он схватил Динца за руку.
— Нам нужно им помочь! Нам нужно идти к ним!
Динц выдернул руку.
— Саррасин, они мертвы! Все они мертвы! И ты знаешь, что они мертвы!
— Тогда кто? Кто зовёт нас, чтоб его! Кто, нахер, нас зовёт?
— Это она, — ответил Динц.
Но Саррасина это не удовлетворило. Он толкнул Динца, и тот, благодаря низкой силе тяжести, подлетел в воздух, отскочил от стены и мягко повалился на землю. Пока он поднимался на ноги, Саррасин уже ушёл. Динц лишь мельком заметил, как его нашлемные фонари покачались в проходе, а затем пропали
— Саррасин! — позвал его в микрофон Динц, но без толку.
Она хотела разделить их, и теперь у неё это получилось.
Вслед за Саррасином Динц вошёл в тёмный туннель. Тот оказался тесным и уменьшающимся, пол под небольшим уклоном шёл вверх. Динц должен был отыскать Саррасина раньше неё, но он понимал, что не сумеет. И тут Саррасин испустил вопль. Он оказался громким, пронзительным и коротким. Раздался влажный распарывающий звук, глухой удар и треск, будто Саррасина расщепили во весь рост топором.
А потом что-то сверху залетело в туннель.
Саррасинов шлем.
Он был сплющен и раздроблен, забрызган замёрзшей кровью. И внутри всё ещё находилась голова.
Динц кинулся бежать.
8
Из своего бегства он запомнил немногое, лишь то, что шёл, пока не добрался до электроподстанции. Он захлопнул дверь, и весь свет погас. А Динц достаточно проработал в техническом обслуживании, чтобы понять: это не механическая или электрическая поломка.
Это была Теплоискатель.
Она вернулась тем же путём и что-то сделала.
Свет ей не требовался: она преследовала по теплу тела, отсюда и прозвище.
Динц помчался, стараясь не свалиться. Прямо впереди находился турболифт. Если он сможет туда забраться, его выбросит на поверхность, и она ни хрена не сумеет помешать.
Он пробежал футов двадцать, как вдруг ощутил, что мимо него пронеслось что-то большое. Скорчившись, Динц упал и принялся наугад палить из бластера. Выстрелы голубого света испаряли камни вспышками искр и дыма.
Он вскочил на ноги, снова кинулся бежать, и тут что-то ударило его в спину, швырнув ничком на переливающийся оранжевый песок. Завопив, Динц поднялся опять, но что-то ухватило его за левую щиколотку и швырнуло в воздух. Он отлетел от одной стены до другой, прокатился колесом и остановился.
