Вашего памфлета я не читал558, но уже послал за ним в Париж, где его, оказывается, переиздали. Трагедию559 я также еще не читал, но жажду прочесть. Мы ждем от Вас чего-либо достойного английской сцены взамен жалкой чепухи, которую от Милмана до Барри Корнуолла560 навязывают нам с тех пор, как появился спрос на трагические представления. Я не знал, что Китс выступал против Попа561; я слышал, что это сделал Баулс и что Вы за это весьма сурово с ним расправились. Очевидно, Поп избран в качестве некоего стержня в споре о вкусах, в котором я должен объявить себя нейтральным, пока не уразумею сути дела. Я, конечно, не считаю Попа или любого другого поэта образцом для всех последующих; если же решат, что должно быть именно так, то вопрос сведется к тому, в какой форме будет постоянно воспроизводить себя посредственность, – ибо истинный гений завоевывает право не считаться ни с какими предшественниками, – так что этот вопрос меня не интересует. Моя трагедия «Ченчи», кажется, потерпела полный провал, – по крайней мере, судя по молчанию издателя562. Сейчас, когда она написана, я понимаю, что сюжет был выбран неудачно, но, сочиняя ее, я думал иначе. Мне хотелось бы верить, что она или любое другое мое произведение заслуживает Вашей дружественной похвалы. «Прометей» также весьма несовершенен. Я начинаю понимать, quid valeant humeri, quid ferrere cusent563.

Попытка переворота в Италии564 оказалась весьма неудачной. Не будучи в ней лично заинтересованным, я крайне разочарован по мотивам общественным. Но я цепляюсь за моральную и политическую надежду, как утопающий за обломок челна. Быть может, наша собственная страна очень скоро потребует всего нашего сочувствия.

Я буду регулярно пересылать Клер ежемесячные бюллетени синьора Замбелли565. Думаю, что Вы избавите ее от тревоги, если поручите ему делать эти сообщения пунктуально и подробно. Из Ваших слов я заключаю, что Клер писала Вам весьма нелепые письма. Я надеюсь, что в обществе, где она сейчас вращается, она излечится от преувеличенных представлений, из которых проистекают ее поступки. Наша уединенная жизнь и мой чересчур отвлеченный образ мышления были для нее весьма неподходящими и, вероятно, явились причиной всех ее ошибок. Поэтому именно мне следует просить за нее прощения.

Я с большим нетерпением жду Вашего ответа, который решит, буду ли я иметь огромное удовольствие видеть Вас этим летом у себя. Если меня ждет разочарование, я, конечно, постараюсь сам навестить Вас, но из-за множества обстоятельств визит будет кратким и для меня неудобным.

Неизменно преданный Вам, дорогой лорд Байрон,

П. Б. Шелли

Лорду Байрону

Пиза, 16 июля 1821

Дорогой лорд Байрон!

У меня была некоторая надежда, что Вы, быть может, навестите меня этим летом в моем уединении в каштановых рощах, но Ваше молчание говорит, чтобы я Вас не ждал. Это разочарование заставляет меня подумывать, не совершить ли осенью нашествие в Равенну на неделю-другую, преодолев мою vis inertiae566. Уверены ли Вы, что мое посещение не будет докучным?

Я не сумел достать ни одного из Ваших последних опубликованных произведений – ни трагедию, ни «Письмо», ни «Пророчество Данте»; а мое желание прочесть их очень велико. Если у Вас есть экземпляры, Вы весьма меня обяжете, прислав их по почте; я не просил бы об этой услуге, если бы мог добыть их иным путем. А Вам я посылаю – как Диомед дал Главку свое медное оружие взамен золотого – несколько строф на смерть Китса567, написанных, как только я получил о ней известие. Хотя я убежден в правильности своей оценки «Гипериона», и мне кажется, что Вы согласились бы с ней, если бы прочли эту поэму, я сознаюсь, что волнение первых минут и возмущение завели меня чересчур далеко в похвалах. Но если я ошибся, я утешаюсь тем, что ошибся, защищая слабого, а не подпевая сильным. Возможно также, что я ошибся из-за односторонности своего взгляда на Китса – я видел лишь, насколько он превосходит меня, но не насколько он ниже других; вот в каких тонких формах может проявиться эгоцентризм! Я невольно, наперекор своему желанию, был вынужден коснуться брани «Куотерли» также и по моему адресу; опустить те несколько слов, где я об этом говорю, показалось мне аффектацией. Я хотел, не смягчая презрения, которым объяснялось до сих пор мое молчание, одновременно предотвратить бумажную войну по поводу моих произведений; противник всех войн, я в особенности избегаю этой. На эту тему у меня была переписка с Саути, который отрицает, что был автором статьи о «Восстании Ислама»; я узнал, что им является либо преподобный мистер Милман, либо мистер Гиффорд. Это пока остается неясным. Что касается поэмы, которую я Вам посылаю, боюсь, что она стоит немногого. Одному богу известно, отчего (после столь сурового осуждения, каким является равнодушие читателей) я упорно продолжаю писать стихи; и только небо, чьи веления я выполняю так неумело, ответственно за мою самонадеянность.

Сейчас я получил и с этой же почтой отправлю бюллетень для Клер. Я с радостью увидел почерк моего маленького дружка568. Я все более убеждаюсь, что Ваша твердость была мудрой, и одобряю ее, тем более что знаю, как сам был бы слаб на Вашем месте, и я ясно вижу, сколько зла эта слабость могла бы причинить. Благополучие Аллегры зависит от Вашей твердости.

Я все еще глубоко убежден, что Вы должны создать – а если надежда может быть пророческой, то создадите – большую поэму, которая будет иметь для нашего времени то же значение, что «Илиада», «Divina Commedia»569 и «Потерянный Рай» имели для своего; это не значит, что Вы станете подражать их форме или позаимствуете их сюжет, или вообще возьмете их за образец. Вам известно мое горячее восхищение тем, что Вы уже сделали; но это лишь «disjecti membra poetae»570 по сравнению с тем, что Вы можете сделать, и не ставит Ваше имя в один ряд с этими великими поэтами. Вот честолюбивая цель (простите это низменное слово), единственно Вас достойная.

Вы пишете, что равнодушны к жизненным соблазнам. Но это скорее хороший, чем дурной признак. Бессмертный дух может жить и вещать, словно из иного мира, спустя долгое время после смерти человека. Однако я начинаю выражаться высокопарно, а между тем хочу всего лишь высказать простыми словами простую истину.

Мэри шлет Вам сердечный привет, а я остаюсь преданный и любящий Вас

Перси Б. Шелли

Мэри Шелли

Равенна, 7 августа 1821

Милая Мэри!

Я приехал сюда вчера вечером