здоровье Аллегры и пр. Вы можете писать мне или поручить Вашему секретарю писать ей (раз не хотите писать сами), словом, делать это, как Вам будет удобно. Я, конечно, буду рад Вашим письмам на любую тему.

Галиньяни сообщает515, что 17 августа Вы прибыли в Лондон и тотчас же поехали к королеве с депешами из Италии. Если полученное мной письмо писано Вашим призраком, он же получит и настоящий ответ. Принимаете ли Вы участие в многознаменательных пустяках, которые самое могучее в мире собрание516 сейчас обсуждает с такой смешной медлительностью? А если министры потерпят неудачу, станете ли Вы по крайней мере претендовать на какую-то часть власти, которую они утратят? Их преемники, я надеюсь, – а если среди них будете Вы, то уверен, – употребят эту власть для иных целей, чем они. Что касается меня, я остаюсь пока в Италии. Раз Вы действительно едете в Англию, а Аллегру оставите в Италии, мне кажется, лучше позволить Клер, если она пожелает, в Вашем отсутствии видеться с Аллегрой. Тех помех, которые есть теперь, тогда уже не будет; и такая уступка устранит все дальнейшие споры на эту тему. Люди сильно желают только того, в чем им отказывают или препятствуют. К тому же Вы покажете себя выше всех обидных слов, какие она могла Вам написать, – а ведь так оно, конечно, и есть.

Я был бы очень рад письму от Вас и известиям о новых песнях «Дон Жуана» или чего-либо другого. Последнее время Вы нас этим не баловали. Миссис Шелли присоединяется к моим лучшим пожеланиям, а я, дорогой лорд Байрон, остаюсь искренне Вашим

Перси Б. Шелли

P. S. Если бы я поехал в Левант и Грецию, могли ли Вы быть мне чем-нибудь полезны? Если да, то Вы весьма меня обяжете.

Клер Клермонт

Пиза, 29 октября 1820

Милая Клер!

На днях я нацарапал тебе несколько слов, только чтобы показать, что я тебя не забыл; так как к письму была приписка от Мэри, я ничего не написал там из того, что хотел. Миссис Мейсон только что передала мне твое письмо, привезенное супругами Тантини517. Вчера вечером я у них был и с грустью услышал подтверждение твоего письма. Они говорят, что ты выглядишь очень печальной и унылой, но приписывают это погоде. Тебе, должно быть, очень плохо, если это стало заметно даже им. Бодрись, дорогая девочка, до нашей встречи в Пизе. Если б не миссис Мейсон, я сказал бы: возвращайся немедленно и откажись от плана, который так тебе не по душе, – но сейчас я считаю, что тебе следует потерпеть – хотя бы до приезда сюда. Впрочем, что бы ты ни решила, ты знаешь, где найдешь неизменно любящего друга, который так скучает в твоем отсутствии, что всегда будет рад твоему возвращению. К тому же я считаю, что в твоих же интересах соблюдать известные… Что до рекомендаций, я о них похлопочу. Сейчас я мало вижу м-с Мейсон, а ведь даже если и увижусь, привлечь ее внимание к интересующему нас предмету можно разве только обратившись с прямой просьбой, что в данном случае для меня затруднительно. Друзья Медвина еще не прибыли. Я почти уверен, что после их приезда сумею получить от него рекомендательные письма для тебя. Я еще не говорил с ним об этом, но знаю, что он сделает все от него зависящее.

На прошлой неделе у меня был сильный приступ моего недуга и возобновились спазмы. Утешаюсь мыслью, что очаг болезни находится в почках, и, следовательно, она не смертельна. Боли я готов терпеть; но нервная раздражительность, которую они после себя оставляют, – большое зло для меня; если бы я не боролся с нею непрерывно, а окружающие не старались мне это облегчить, она превратила бы мою жизнь в сплошную пытку. – Сейчас мне гораздо легче. Помогают веселые беседы Медвина, но что это в сравнении с твоими милыми утешениями, моя Клер.

Мы переехали в квартиру на Лунг-Арно, достаточно удобную; она стоит 13 цехинов в месяц. Она находится рядом с тем мраморным дворцом, называется Палаццо Галлетти и состоит из отличного mezzanino и двух комнат на четвертом этаже; все они выходят на юг; есть два камина. Верхние комнаты – в одной из которых живет Медвин, а в другой я устроил себе кабинет (поздравь меня с уединением) – очень хороши; нынешний день я посвящу разбору книг и разложу бумаги, чтобы были под рукой. У Мэри отличная комната внизу, и для малютки тоже достаточно места. Надеюсь, пизанская вода принесет мне облегчение, если болезнь моя – именно то, что предполагают.

В последнее время я ничего не читаю и не пишу, занят своими болями и Медвином, который очень интересно рассказывает о внутренних областях Индии. Говорили мы с ним также о планах одного из его друзей, человека очень богатого, который приедет в Ливорно весной и хочет посетить Грецию, Сирию и Египет на собственном корабле. Этот человек восхищается моими стихами и больше всего хотел бы, чтобы я его сопровождал. Насколько это осуществимо при моих денежных ресурсах, я еще не знаю. Знаю только, что если бы осуществилось, то доставило бы мне огромное удовольствие, которое от твоего присутствия удвоилось бы, а без тебя – уменьшилось вдвое. Все это со временем выяснится и решится, а пока запомни, что я говорю, и не упоминай об этом в письмах к Мэри.

Гисборны в деле с паровой яхтой поступают как нельзя хуже518. Мистер Гисборн намерен сам использовать машину для раздувания мехов при литье чугуна – это придумано, чтобы нас обмануть. Генри недавно приезжал в Баньи; у нас был долгий и очень решительный разговор, и я заявил, что если яхтой займется мистер Гисборн, то я категорически отказываюсь принимать участие в этом деле и ограничусь только тем, что получу деньги, которые они найдут возможным мне выплатить после продажи материалов. Я сказал также, что, если он изберет именно этот путь (т. е. передаст дело мистеру Гисборну), я оповещу своих друзей о том, как гнусно обошлись со мною он и его семья. Из разговора выяснилось, что для достройки судна нужны 400 крон, что эта сумма будет выручена от продажи материалов и немедленно употреблена именно на это. Таким образом, у меня есть надежда, что работы будут завершены – раз они сами будут заинтересованы, а я заявил о своей решимости не давать больше денег; конечно, я завишу от продажи материалов; если мистер Гисборн снова сумеет