Шрифт:
Закладка:
Избавляю Вас от восторженных похвал статуям, картинам, развалинам, а также – от чего мне особенно трудно удержаться – горам, потокам, полям, краскам неба и самому небу.
Недавно я перечел Вашего «Эндимиона» и снова убедился, какие поэтические сокровища он содержит, – правда, рассыпанные с беспорядочной щедростью. Этого публика обычно не терпит, и вот причина, отчего было продано сравнительно мало экземпляров. Я уверен, что Вы способны создать великие произведения, стоит Вам захотеть.
Я всегда прошу Оллиера посылать Вам экземпляр каждой моей книги. «Освобожденного Прометея» Вы, вероятно, получите почти одновременно с этим письмом. «Ченчи», я надеюсь, у Вас уже есть – это произведение сознательно написано мною в ином духе, «до доброго далеко, но с великим может спорить»506.
Я в поэзии стараюсь избегать вычур и какой-либо определенной системы. Хотелось бы, чтобы так поступали и более талантливые, чем я.
Останетесь ли Вы в Англии или приедете в Италию, верьте, что всюду и во всех Ваших делах Вас будут сопровождать мои горячие пожелания здоровья, счастья и успеха и что я искренне Ваш
П. Б. Шелли
Мэри Шелли
Каза Сильва, Пиза,
воскресенье утром, 30 июля 1820
Любимая!
Я, кажется, снял отличную просторную квартиру в Баньи-ди-Пиза, на 3 месяца – дорогую, как и все они. За 3 месяца придется отдать 40 или 45 цехинов, еще не знаю точно сколько. Есть и другие, несколько дешевле, но гораздо хуже, а ведь если мы намерены писать, надо, чтобы было просторно.
Завтра вечером или послезавтра утром мы, вероятно, увидимся. Тэтти507 собирается в Англию спасать свое имущество на случай революции, которая, по его убеждению, должна вот-вот разразиться. Я в это не верю и не боюсь, что следствия ее сразу окажутся столь разрушительны для всего старого порядка. Платежи в банках будут приостановлены, денежный курс сильно понизится, и мой доход, как и доход миссис Мейсон, в денежном выражении, окажется под угрозой – но земле опасность не угрожает. К тому же все это не произойдет столь мгновенно. Будем надеяться на реформу. Тэтти успокоится, если события будут развиваться постепенно – теперь, когда шум вокруг королевы, кажется, утих. Из Палермо пришли дурные вести508 – солдаты сопротивлялись народу, и произошло кровавое столкновение; число убитых достигает, по слухам, 4000. Но так должно было быть – Сицилия теперь свободна, как и Неаполь509. Судя по кратким и небеспристрастным сообщениям флорентийской газеты, энтузиазм населения был велик; женщины лили из окон кипящее масло на головы нападавших. Мне обещали доставить денежный перевод510 в Вену 5-го, как раз когда будет оплачена моя долговая расписка и когда я собираюсь уехать из Ливорно.
Миссис Мейсон очень огорчена тем, что Тэтти едет в Англию, хотя, очевидно, понимает необходимость этого. Надо же ему когда-нибудь привести свои дела в порядок, и они считают, что лучше всего это сделать сейчас. Я не намерен уезжать из Италии: нам сейчас самое лучшее – экономить, и, если дело примет крутой оборот (а я убежден, что так оно и будет, хотя, пожалуй, только через два-три года), я успею предъявить свои права. А может произойти и кое-что другое511, что решит нашу судьбу.
Поцелуй милого малютку и себя тоже – за меня. Люблю тебя нежно.
П. Б. Ш.
[P. S.] Я снял дом на три месяца за 40 цехинов – недорого, и дом очень хороший по здешним местам – это выйдет примерно 13 цехинов в месяц. Завтра пойду посмотреть обстановку; жди меня поэтому во вторник утром.
Воскресенье, вечер.
Мери Шелли
Каза Риччи, Ливорно, 1 сентября 1820
Боюсь, моя любимая, что не смогу приехать к тебе завтра вечером, хотя буду всячески стараться. Дель Россо512 я не видел и не увижу до вечера. Джексона видел, он будет сегодня вечером пить с нами чай и принесет «Конститюсьонель».
Ты, должно быть, уже читала газеты, но я думаю, что последних и наиболее важных известий там нет. Из частных писем от негоциантов наверняка известно, что в Париже – большое восстание513, и во вчерашних вечерних сообщениях говорится, что народ продолжает осаждать Тюильри.
В Неаполе конституционная партия заявила австрийскому послу, что, если император объявит им войну, они прежде всего умертвят всех членов королевской семьи. Необходимая и совершенно справедливая мера при таком неравенстве борющихся сил и дел, за которые идет борьба. Было бы отлично повсюду сделать королей заложниками свободы!
Что станет с Гисборнами514 и англичанами в Париже? И скоро ли Священный Огонь перекинется на Англию, а быть может, и Италию? А если от солнечной системы обратиться к песчинкам – что станется с нами?
Поцелуй за меня малютку и себя самое. Мне немного получше – хотя бок еще немножко дает себя знать.
Любящий тебя
P. S. Прилагаю письмо от Пикока, единственное, какое было на почтамте в Ливорно.
Лорду Байрону
Пиза, 17 сентября 1820
Дорогой лорд Байрон!
Я не имею никакого понятия о содержании писем, которые Вам посылала Клер, и лишь очень приблизительное – о предмете Вашей переписки с ней вообще. Одно или два ее письма я, правда, видел, но уже давно: так как я нашел их крайне ребячливыми и нелепыми, я попросил ее не посылать их, а она позднее сказала, что вместо них написала и послала другие; не могу сказать, были ли Вам посланы те, что я видел. – Но я удивляюсь, что они Вас раздражают, хотя весьма вероятно, что они способны раздражать. Вы сознаете, что выполняете свой долг по отношению к Аллегре, и свой отказ отпустить ее к Клер так далеко считаете также своим долгом. Что Клер хочет ее видеть, – естественно. Что, не добившись этого, она раздосадована, а досада диктует ей нелепые письма, – тоже в порядке вещей. Но она, бедняжка, очень несчастна и хворает, и к ней надо проявлять всю возможную снисходительность. Слабые и глупые в этом отношении подобны королям; они не могут быть неправы.
Надеюсь, что я достаточно убедительно объяснил, отчего я не хотел бы быть передатчиком ее желаний и чувств к Вам; разумеется, я всегда с радостью передам ей Ваши. Но сейчас, по-моему, Вам не о чем беспокоиться, и следует лишь позаботиться, чтобы она регулярно имела известия о
