что такое Тополь – это ракета, дерево или еврей?) выступил против этих ужасных заявлений олигархов, укоряя их в том, что они провоцируют народ, и действительно тогда была вспышка антисемитизма.

– Мне, кстати, тоже казалось, что некоторая беззастенчивость и личная нескромность Березовского могут евреям боком выйти.

– Да, да! Но, как это ни странно, после того как Путин потеснил и кастрировал пару-тройку олигархов, антисемитская тема ушла в подклеть. Правда, сейчас опять с этим проблема…

– Что, из-за Ходорковского?

– Думаю, что не из-за него. Это связано с тем, что в Израиле настали плохие времена. Начинается бегство оттуда евреев, пошла реэмиграция. Они едут в Россию! В Москву приехало оттуда 53 000 евреев. Сионистские группы, которые работают по всему миру, пытаются создать ощущение, что в России фашизм и погромы, типа – ребята, не покидайте родную землю. Ну что еще сказать про евреев? Некоторые из них меня достали, честно тебе скажу. Такой есть еврей Брод, и чуть ли не после каждой моей статьи подает на меня в суд и пишет в прокуратуру. Могут упечь!

– Да ладно!

– Вот те крест.

– Это после того как Лимонова выпустили?

– Конечно, кто-то ж из писателей должен сидеть.

– Но я считаю, что прогресс в стране налицо. Раньше писателя или поэта убивали на дуэли, а теперь ему дают дожить до пенсионного возраста, после чего на пару лет сажают в тюрьму, где дают возможность много и плодотворно писать. Смягчение нравов!

Лаэртский

Ты с Сашей Лаэртским составлял прекрасный дуэт. Когда вы выступали в паре. У тебя в газете «Завтра».

– Казалось бы, мы несравнимы: он срамник, матерщинник, непристойный, – но при этом изысканнейший собеседник, фантазер. Я тоже обожаю брехать, но такого восхитительного трепача я еще не видел! Это безответственный безостановочный треп… В юности я был в среде лингвистов, которые чувствовали звук и постоянно играли, экспериментировали в таком роде: «Я пойду на Волгу, а какая там влага; влагалище, пещера Ваала и Валгалла». Вот и с Лаэртским у нас было наворачивание огромных каруселей словесных, в которых, казалось бы, нет ничего, кроме дури. Но внутри этих разговоров какое-то странное солнце начинает зажигаться. Странное солнце… И это солнце зажигаешь не только ты, но и он тоже, и мы вместе становимся жрецами этого загадочного таящегося солнца. Лаэртского, кстати, выгнали с работы чуть ли не из-за меня.

– Да, была версия – якобы из-за того, что он хотел сделать с тобой беседу в прямом эфире «Эха Москвы». А Венедиктов, начальник «Эха», придерживается другой версии: Лаэртский обещал не ругаться в эфире матом, а после взял и заругался… Лаэртский уверяет, что матом не ругался, но «пизда» для него не мат, кстати, при этом. Поди разберись там у вас…

Советская романтика

– Скажи, а с чего ты начал свое писательство?

– Первая моя книжка – о русской природе, это книжка-лубок, книжка-изразец. Там про мои поездки по деревням, про жизнь на природе… Я же был лесником, жил в деревне, среди крестьян, среди народа. И этот мой уникальный опыт вдруг показался интересным «Литературной газете». Мои большие очерки о песнях, нравах, игрушках народа… Я вышел из леса и искал себе применения. Очерки понравились «Литгазете». Я был взят на работу и выполнял в газете эти свои хохломские узорные нарядные работы.

– Хохлома – от слова хохол?

– Думаю, конечно, это так… Я страшно любил стройки громадные. Я обожал техносферу советскую.

– Я тоже на БАМ ездил. Огромные траты, привлечение зэков, плакаты с фальшивыми комсомольцами, спирт по 7.65, драки на танцах, дефицитные дубленки и чешское пиво в свободной продаже – это все было. А романтики я что-то не приметил там.

– Тында меня тоже не поразила в ту пору. Но экибастузский карьер, эти гигантские ТЭЦ! Потом, объездив экономическую техносферу, я приступил к техносфере военной. Я был единственный из советских писателей, кто описал всю ядерную триаду. Автономка на лодке, дозаправка в океане, ядерный взрыв на полигоне в Семипалатинске, запуск первого «Шаттла» советского… Я обожал это. И описал это. Я счастлив был видеть советскую техносферу, хоть на излете. Философия освоения пространства, экспансия. Огромная энергия. Почему я стал таким лютым оппозиционером? Потому что я видел, как оборвался этот полет. Делались огромные накопления, было ожидания великих родов – но вместо этого закололи младенца, который был в чреве.

– Народ наш оказался не такой романтический и имперский, как ты, а попроще, ему хотелось не ядерной триады, а джинсов и колбасы.

– Ты не понимаешь. Дело все в том, что царская империя себя исчерпала. По всем статьям. Рухнула. Потенциал, который был заложен в царской русской империи, он сдерживался, и потому он рванул, и все лопнуло. Без этой оболочки потенциал обречен был выветриться, исчезнуть. Но нашлись люди, имя им большевики, которые опять свинтили это, на эту бочку разлетевшуюся они надели обручи. Они исправили ошибку Февральской революции, после которой страны не было, все летело к чертовой матери. Учредительное собрание, которое сейчас воспевают, – оно бы узаконило уход Украины, отпадение Кавказа, Средней Азии и так далее.

– Ну и 1991 год наступил бы быстрее.

– Поскольку та структура изжила и израсходовала себя, большевики предложили другую структуру. И ее можно было реализовать только теми жестокими и страшными методами, которыми они действовали. Иначе ничего нельзя было сделать. Иначе все бы разлетелось вдребезги. Они собрали все в ядро – где пряниками, где кнутом, где ГУЛАГом, где вручением боевого ордена Красного Знамени пацану, которому едва семнадцать стукнуло. И она, собранная держава, совершила гигантские вещи, которые больше никому не были по плечу.

– А может, и так бы их совершили, и без ГУЛАГа? Вон Штаты без всякого Сталина на Луну слетали…

– Если б не было Сталина и партии, все равно б войну выиграли, лапотными мужиками, без оружия? Ни хера б не выиграли! Войну выиграла организация, супер-организация. Это брехня, что народ выиграл войну! Какой народ?! Тот, который в 41-м завалил окопы трупами своими? Нет, нужны были танки, самолеты, превосходство в артиллерии – мобилизационный проект был нужен! Вот и сейчас без мобилизационного проекта просто пропадем. Как он будет реализовываться – я не знаю. А поскольку все противоречия, накопившиеся к шестидесятым годам, снова не нашли выхода, люди бухали, занимались бытом, трахали баб, какое количество умнейших людей не нашли этого выхода! Как и царь не нашел его. И – все разлетелось.

Христианство

– У нас с тобой, Саша, разные взгляды на Советы. Ты воспевал придуманную романтику, а я работал в подпольном издательстве. Неплохо, кстати, зарабатывал – рублей по сорок в день. Начальника нашего арестовали – и в лагерь.