Шрифт:
Закладка:
– Все херня. Ни разу за все эти годы в партии мне не звонил Лимонов и не говорил: «Делай то-то и то-то».
– Но ты обязан голосовать, за кого скажут?
– Нет.
– То есть у вас не партия, а клуб по интересам.
– Формально у нас партия… Но все могут послать нах всех.
Чечня
– Расскажи, пожалуйста, про эту схему, когда федералы то брали Грозный, то сдавали. Это тема предательства?
– Я один раз был свидетелем. Мы там встречали генерала из Москвы. Он и наш генерал, оба такие трошевского пошиба, с розовыми лицами, целуются, обнимаются. Садимся в козелок… Наш спрашивает: «Как дела?» Тот ему кидает папку с бумагами на колени. Наш раскрывает, читает бумагу и орет: «Как выпустить? Как раскрыть кольцо? Мы их полгода искали, нашли и зажали!» – «Ничего не могу сказать, такой приказ: дать боевикам коридор, чтоб они ушли из ущелья». Это происходило не то что раз и два, это происходило постоянно!
– Может, это закон русской жизни в таком случае?
– Если бы это был закон, то русские не стали бы, прости меня, строителями великой империи. Потому что люди, которые все покупают за бабки, не способны больше ни к чему другому, как жить на Лазурном берегу. Но тем не менее мы по финансовым причинам сдали первую чеченскую войну: там отмывались бабки, их слали на восстановление школ, заводов и пароходов – и крали. А вторая война была сдана по политическим мотивам: Путин хотел остаться в истории как замиритель Чечни наподобие генерала Ермолова. На самом деле там никакого мира нет. Как только федеральные войска уходят из Чечни, там начинается гражданская война. Кадырова убивают за полчаса до вывода войск.
– Старого или молодого?
– Старого уже убили. А теперь чеченские кланы убьют молодого. Там же кровная месть, безвластие, бандитизм. Все держится только на федеральных войсках.
– Вот люди, которые воюют в Чечне, готовы они умереть в бою?
– Да.
– А можно было не выполнить приказ и уничтожить боевиков, а потом хоть трибунал с расстрелом? Были такие случаи?
Молчание.
– Почему не было?
– Зато были случаи русской смекалки. Вот тогда в козелке… Наш генерал еще раз смотрит в папку: «Я все понял! Приказ вступает в силу в семь утра. А сейчас десять вечера!» Он тут же берет рацию и поднимает вертушки, они летят к ущелью и бьют по боевикам. Так было!
– Но невыполнение приказов невозможно.
– Мы именно поэтому все и просрали в стране. Переломить ситуацию мог каждый из нас в тридцати восьми случаях! Вот Политковская… Она честная женщина. Она ответила за базар. Она полетела тогда в Беслан, но в самолете ее отравили. Я не любил Масхадова, я воевал с чеченцами, но я понимаю, что в той ситуации, когда Масхадов был готов к переговорам с федералами в присутствии Политковской, можно было спасти несколько сотен детей. Но эту ситуацию обломали, и ничего не получилось. Ее траванули и после застрелили, сами чеченцы. Сперва ей выстрелили в спину, она обернулась и, видимо, узнала стрелявшего, и тогда ей выстрелили в лоб. Дай Бог всем русским мужикам такой судьбы.
– Это смерть солдата?
– Это как Пушкин… У него была странная судьба – пьянство, карты, бабы… Раненый Пушкин упал на снег и сказал противнику: «Стой, я продолжаю дуэль». И выстрелил. Такой выстрел на снегу исправляет любой путь судьбы. Вот и у Политковской был выстрел на снегу. Такой выстрел определяет путь и судьбу. Человек может неправильно прожить всю жизнь, но в финале он ставит такой восклицательный знак.
Литература: сверхзадача
Мы снова возвращаемся к литературе.
– Биография писателя – это половина успеха.
– Да. Хорошо писать на русском языке может много кто. А отвечать за базар – таких намного меньше. Сережа Есенин отвечал за базар. Володя Маяковский отвечал. Николай Гумилев…
– Пушкин…
– Да. Пушкин, Лермонтов, Толстой. В русской литературе главное – отвечать за базар.
– А старики не ответили. Ты жаловался на шестидесятников, что советская власть их и давила, и дарила как-то вяло, у них к ней ни любви, ни ненависти, а так…
– Да… Говорили много, а за базар не ответили. И советские, и антисоветские. Вот ответил Солженицын, которого я не люблю. Он сильно переоцененный автор.
– Я встретил такой отклик на твою книгу: «Это – лучший довод в пользу эмиграции».
– Ха-ха-ха!
– Может, нельзя так на слабых людей давить? Прочтет человек и сопьется или застрелится после твоей книжки…
– Я книгу писал, чтоб у людей создалось четкое впечатление. Либо ты обманываешь себя и думаешь, что живешь в хорошей, нормальной стране, несмотря на то что Россия подыхает. Либо ты вытаскиваешь страну живыми руками из земли так, чтоб под ногтями была земля…
Планы
– Ну а теперь расскажи о своих планах.
– Политических, жизненных, писательских?
– О всех.
– Политической амбиции у меня нет ни одной. Политику ненавижу всеми фибрами своей души. Это пристанище уродов и негодяев.
– А что ж ты тогда там делаешь?
– Потому что если не я, то ублюдки в высоких кабинетах будут думать, что политика – это их личное дело. Если не я и не несколько сотен мне подобных, они подумают, что рождены, чтоб этим всем рулить. Они не имеют на это никакого права! Потому что я сын своей страны и имею право голоса по любому вопросу. И меня должны слушать. Потому что я честно заработал это право по всем жизненным путям. Если говорить о теории малых дел, то все дела я сделал: вкрутил лампочку в подъезде, родил троих детей, заплатил налоги, отстрелял из автомата, отучился в институте, прочитал десять тысяч книг – я все сделал. И теперь вы будете слушать, что я говорю. Дальше. Планирую написать книгу о Леониде Леонове, который является крупнейшим русским писателем XX века после Михаила Шолохова. Леонов – абсолютный гений русской литературы. Стопроцентный!
– Но ведь Леонова никто не читает.
– Это ты не читаешь! А вот проведи среди русских писателей опрос, кто у них самый любимый автор второй половины XX века. Леонов будет вторым после Распутина. Если я верну это имя в читательское пространство, буду считать, что моя жизненная задача выполнена на девяносто девять процентов. «Вор» Леонова – это увлекательней, чем «Идиот». «Пирамида» – самый умный роман XX века. Книга «Evgenia Ivanovna» поэтичней всех рассказов Бунина вместе взятых. Некоторые его книги вызывают во мне ощущение ледяного ветра, бьющего в лицо. Леонов для меня – абсолютное физиологическое удовольствие,
