люди поклоняются чужим богам, и он приказывал сжигать деревянные изображения богини Астарты, валить на землю и осквернять каменные столпы, посвященные местным Ваалам, и рубить под корень священные деревья. Но жители Галаада бросились защищать свои святыни: ведь жившие там боги делали их нивы плодородными, а скот плодовитым. И люди не хотели обижать и изгонять добрых богов. Иногда они защищали их кулаками и даже с оружием в руках, так что посланцам Самегара не раз приходилось с позором возвращаться обратно. Самегар сердился и сокрушался, но братья равнодушно отмахивались от его жалоб. А Елек даже заступался за людей, не желавших лишаться своих богов-покровителей.

Однажды Самегар сам взялся срубить старый дуб, который жители окрестных селений защищали с особым упорством. Дерево было суковатое и никак не поддавалось топору. В угрюмом молчании наблюдали люди, как надсаживался судья. Но никто ему не помог. И когда он, мрачный и взмокший, пошел прочь с холма, никто не пожелал ему доброго пути.

10

В это лето особенно много мужчин покинуло Галаад; все они пришли к Иеффаю, чтобы влиться в его отряд. Они рассказали, что аммонитяне все чаще вторгаются в пределы Галаада и что новый судья Самегар не способен дать им отпор. Что царь Нахаш готовится следующей весной напасть на них со всем своим войском. И что весь народ взывает к Иеффаю.

Кетура торжествовала:

– Значит, весной они заявятся к тебе – те, кто называл твою мать блудницей, а меня – наложницей. Они будут целовать твою бороду и жалобно скулить, моля о помощи.

Иеффий возразил:

– Это ты говоришь.

Но Кетура не унималась:

– И ты спасешь их, и они будут стоять перед тобой, смиренные и униженные. А мы поселимся в доме твоего отца, и Зильпа склонится пред тобой и предо мной, и все они будут мыть нам ноги.

На это Иеффай вновь ответил:

– Это ты говоришь.

Он и сам не меньше Кетуры мечтал о том, когда сможет вкусить сладость мести. Но теперь, когда до этого оставались считаные дни, радость его была омрачена печальным известием: весной, как раз в то время, когда к нему явятся сыновья Зильпы, чтобы униженно просить о помощи, царь Васана Авир собирается выступить против Иеффая, чтобы отбить захваченные им города.

Все эти годы Васан не платил дани Вавилону лишь потому, что тот был ослаблен войной с Ассирией. Но теперь царь царей Мардук уничтожил ассирийское войско, возродил былое величие Вавилона, и царю Авиру пришлось склонить перед ним главу. Он уже дал знать Мардуку, что признает над собой власть Вавилона, более того, посланец царя царей уже находился на пути в Едрею, столицу Васана, дабы принять присягу и забрать дань. Как только это произойдет, царь Авир уже ранней весной сможет бросить войско против Иеффая, дабы выместить на нем унижение, причиненное Вавилоном.

Следовательно, весной Иеффаю понадобятся все его воины и боевые колесницы для битвы с Васаном. Пошли он хотя бы часть своих сил на помощь Галааду, он неизбежно потеряет земли за рекой Иармук. Гнев охватил Иеффая. Вся его кипучая и властная натура восстала против того, чтобы без боя уступить завоеванное, но и желание помочь Массифе жгло его душу огнем.

Пришла весть, что посланец Вавилона, принц Гудеа, на следующей неделе прибудет в Едрею. Затем он направится в землю Ханаанскую, чтобы и от тамошних городов потребовать присягу и дань.

Дорога, по которой он должен был проследовать к озеру Киннарет, проходила по землям, в свое время признавшим Иеффая своим защитником и покровителем. В голове Иеффая зародился смелый до безумия план. Но он был должен, он был обязан решиться на отчаянный риск, ибо другого выхода у него не было.

Он отправил гонца в Едрею к царю Авиру. И потребовал три тысячи сиклей в уплату за охрану вавилонского посла на пути через западный Васан. Он был уверен, что царь отклонит его требование: ведь в противном случае царь признает право Иеффая на эти земли.

Царь Авир приказал отрезать уши гонцу и с тем отослал назад. Грубый ответ обрадовал Иеффая: он развязал ему руки и подтолкнул осуществить свой замысел.

11

Посол вавилонского царя принц Гудеа, прибыв в Едрею, потребовал и получил причитавшуюся дань. Затем приказал установить на рыночной площади каменную плиту с надписью, восхваляющей царя царей Мардука. Покончив с этим, он тронулся дальше, держа путь к озеру Киннарет, дабы принять присягу на верность и соответствующую дань также и в городах ханаанских.

Миссия его была столь же почетна, сколь приятна. Победа Мардука над Ассирией вызвала страх во всех странах вплоть до границ Египта, и древний его титул «Царь царей, повелитель четырех стран света» обрел новый смысл. Поэтому принц Гудеа, посол повелителя, пребывал в полной уверенности, что отцы городов в Ханаане примут его с подобающими почестями и изъявлениями преданности. Он ехал спокойно и безмятежно навстречу новым, уже слегка наскучившим ему клятвам.

Важная персона, двоюродный брат царя царей, был изнежен. Он ехал в сопровождении огромной свиты. При нем находились два личных слуги, два повара, завиватель бороды и несколько человек для установки шатра. Кроме того, его сопровождали прорицатель, певец, несколько музыкантов, а также два писца и резчика по камню и один художник. Были там и трубач с глашатаем, дабы заблаговременно возвещать о прибытии высокой особы с титулом «уста повелителя четырех стран света». Поклажу тащила длинная вереница вьючных животных, были среди них и лошади, и даже несколько диковинных длинношеих и высокогорбых тварей, недавно прирученных человеком и получивших название «верблюд».

В свиту входила и вооруженная охрана, не слишком многочисленная, ибо высокая миссия принца Гудеа должна была обеспечить его