Об этом говорится в указе 1572–1573 гг. (вышедший после опричнины), который разрешал продажу вакантных служебных земель в Московской губернии любому гражданскому лицу, включая бояр, за исключением монастырей. Вряд ли эта мера шла во благо служилому сословию, так как была принята полностью в интересах правительства, пожелавшего собрать деньги для ведения Ливонской войны. Или же, как можно предположить, с целью набить карманы государевым чиновникам и наградить фаворитов продажей им подмосковных земель. (В.И. Корецкий выдвинул альтернативную версию, что эта мера имела целью вознаградить среднее служилое сословие за победу над крымскими татарами при Молодях в 1572 г.)

Мы уже неоднократно обращали внимание на вопрос о земельной собственности церкви. Крупной льготой правительства Ивана IV служилому сословию стало ограничение на приобретение земли церковными учреждениями. Поскольку количество земли было ограничено, вопрос о земельной собственности церкви был тесно связан с поместной системой, поддерживавшей среднее служилое сословие. Земли, которыми владела церковь, были автоматически отчуждены от мирского воинства. Многие конфискованные новгородские церковные земли были включены в первоначальную поместную систему. Однако земельный фонд церкви остался неизменным из-за споров о роли церкви между стяжателями, иосифлянами, и нестяжателями (заволжскими старцами)[26], в начале XVI в., несмотря на явное желание Ивана III поддержать нестяжателей, дабы получить добавочные земли для раздачи их в поместное владение новому служилому сословию.

На Церковном совете 1503 г. Иван III дошел до того, что предложил некоторую секуляризацию церковной земли. Его сын, Василий III, также пытался сдерживать рост монастырской земельной собственности. При правлении внука Ивана III, когда более четырехсот монастырей владели имениями, занимавшими свыше трети заселенной феодальной земли Московии, церковные дела обстояли не так хорошо. Указы 1551, 1572, 1580 и 1584 гг. полностью запрещали монастырям приобретать добавочные земли. Это делалось ради укрепления положения среднего служилого сословия, которому все труднее становилось нести службу из-за постоянно увеличивающегося размера церковных земель и той привлекательности, которую сулила крестьянам жизнь на этих землях. Жизнь на монастырских землях притягивала крестьян, поскольку хозяйственные работы на такой земле зачастую велись на более высоком техническом уровне, более умелыми работниками и, возможно, рента обходилась им гораздо дешевле. Многие монастыри получали доходы не только за счет использования крестьянского труда, но также в виде крупных денежных пожертвований. У некоторых монастырей более половины доходов поступало от торговли, и, возможно, они иногда предпочитали брать со своих крестьян-арендаторов невысокую арендную плату, чтобы получить нужный для продажи товар. И наконец, в некоторых случаях правительство освобождало от налогов крестьян, живших на монастырских землях, дабы монахи могли собирать часть налоговых денег для своих нужд.

Учитывая разумную сдержанность государственной земельной политики, я не нахожу достаточно убедительных доказательств тому, что «Иван стремился подчинить церковь себе с помощью самых жестоких, деспотических мер», не менее безжалостных, чем те, к которым прибегали Людовик XI во Франции или Генрих VIII в Англии. Царь Иван Грозный, несомненно, был чудовищным деспотом, но его основная политика в отношении церкви и ее земель не была деспотичной. На самом деле в то время атака на церковные привилегии со стороны правительства велась довольно умеренно, в результате чего церковные земли не подверглись секуляризации и их расширение просто сократилось до северных областей, где воинство не могло использовать земли. Именно по этой причине монастыри, как правило, не следовали за расширением России на юг, где земля представляла большую привлекательность для служилого сословия.

В 1551 г. Иван Грозный попытался конфисковать некоторые земли, принадлежавшие метрополии, чтобы раздать их в служебное пользование. Но церковные архиепископы выразили протест, и никаких действий предпринято не было. Во времена царившего хаоса, а особенно в период опричнины, представители среднего служилого сословия самостоятельно захватывали монастырские земли. Однако позже эти земли были возвращены. Когда опричники отнимали церковные земли, пострадавшей стороне обычно отводились угодья в другом месте, а иногда к ним добавлялись также выгодные привилегии. Некоторые монастыри активно сотрудничали с царем, так что за время опричнины монастырский земельный фонд, возможно, даже увеличился в размере. Более того, правительством не предпринималось никаких шагов, которые могли бы ограничить переход крестьянских «черных» земель к монастырям.

Соответствующей мерой стала и временная («до восстановления земель») отмена церковных налоговых льгот, тархана в 1584 г., принятая по причине того, «что служилые люди несут от них большие убытки» (налоговые льготы, которыми пользовались монастыри и высшие церковные чиновники). Во время правления Ивана IV церкви были пожалованы новые привилегии, хотя после пересмотра в 1551 г. были подтверждены и многие старые. Определенное количество отступлений от этих мер произошло в 1563 г. и позже, когда царь-параноик решил, что может заручиться поддержкой церкви против своих «врагов», предоставив монастырям более либеральные налоговые льготы. Эти скромные поправки 1584 г., вероятно, мало что изменили для современников. Как правило, интересы магнатов, как церковных, так и мирян, сохранялись, поскольку тарханы не отменялись. Изменения 1584 г. вскоре сошли на нет.

Русская церковь не освобождалась от налогообложения, однако такое освобождение иногда можно было купить.

Обычно крестьяне на монастырских землях платили более высокие налоги, чем прочие сеньоральные крестьяне. Монастыри были призваны делиться своими ресурсами с государством или помогать выполнять государственные функции как во время войны, так и в мирное время. Например, в 1574–1575 гг. монастыри принудили платить за Ливонскую войну. Они также предоставляли войска, которые, как было известно правительству, оплачивались в основном из доходов освобожденных от налогов хозяйств. Олеарий[27] в 1630-х гг. описывает монастырь, состоящий из одного настоятеля, 60 монахов и 400 крестьян и содержащий 100 царских служилых людей. Патриарх Никон сообщал патриарху Макарию Антиохийскому, что он предоставил 10 000 воинов для сражения с Польшей в 1560-х гг.

Несмотря на то обстоятельство, что реальной угрозы для церкви не существовало, вряд ли можно сомневаться, что монастыри, будучи осведомленными об истреблении своих английских собратьев в 1536–1539 гг., не встревожились из-за нападок на их привилегии во второй половине царствования Ивана III. Что можно наблюдать на примере подлога бумаг Троице-Сергиева монастыря где-то в 1558 или 1587 гг. На протяжении двадцати лет монастырь проигрывал земельные тяжбы и, вдобавок ко всему, стал одним из главных объектов нападок законодательства, направленного против духовенства. Решив упрочить свое положение, монастырь составил документ «в доказательство» того, что привилегии, оказавшиеся теперь под угрозой, были дарованы его основателю Сергию Радонежскому самим князем Дмитрием Донским. Московские власти всегда питали глубокий пиетет к старине, и любые отношения, длительность которых можно было доказать, подвергались нападкам гораздо меньше, чем отношения недавнего происхождения. Другой монастырь, Спасо-Евфимиев, лишился некоторой собственности из-за самовольного захвата земли крестьянами. В царствование Ивана IV монастырю не удалось найти след, дабы доказать право собственности на