Последнее, что я увидел, когда нас пытались уже во второй раз пропихнуть в дверь (в первый раз неправильно повернула) — Полли, которая хозяйственно, аккуратненько завешивает недозанавешенную портьерку.

В дверь Сэнди нас пропихнула с третьего раза. Довольно-таки унизительно, кстати.

— Убу-бу, — возмущался напарничек, пока мы плыли по коридору. — Бу-бу-бу, гу-гу-гу, уу-у-у-у-у!!

Я, в общем, вполне себе разделял и даже мог бы немало чего прибавить. Но голова малость трещала. В крови плавали остатки легковесности-безмятежности и было пустовато и глуповато. Посреди этого всего бродила и буянила крыса.

Будто ты был пьян — и тебе надавали пощёчин. Или налакался дурманных зелий — а тебе в глотку залили протрезвляющего. Внезапное пробуждение с последствиями и похмельем пополам.

— Как это так… сразу вдвоём… — добродушно бубнила Сэнди, пока влекла нас за собой по коридору. — Вот шалуны. Но доктор не рассердился, да. А на Страшном Чердаке хорошо. Все говорят.

Ну да, ну да, отличное место. Куда ведёт лестница прямо со второго этажа (запоминаем, потому что временами стукаемся о ступеньки). В конце лесенки — дверка, за дверкой ещё ступеньки, широкие, вниз. Раз-два-три-четыре… И мягкий пол, на который нас плавно приземлили.

— Будет совсем немного страшно, а потом хорошо, — пообещала Сэнди голосом, полным многолетнего опыта. С верхней ступеньки. Потом сняла путы и прикрыла дверь.

— Постойте! — тут же завопил напарничек. — Выслушайте! Вы должны нас выпустить сейчас же! Слышите, Сэнди! Иначе у всей лечебницы будут большие…

Огромные проблемы, да. Пока что у нас. Малыш пытался прокричаться сквозь дверь, а я покамест поднялся и сделал пару шатучих шагов. Мягко, упруго… пружинно? Матрас, что ли? И ими устлан весь пол, да нет, не только пол — ещё и стены оббиты. И поверхность-то такая ещё… атласная, скользковатая. У них что, чердачок оббит таллеей? Один мой знакомый оценил бы.

Но это не таллея, что-то похожее. Такое, чтобы легко отмывалось. От этой мысли пробежались кусачие мурашки внутри, и разоралась крыса — что, старая знакомая, навёрстываешь? А освещения маловато — узкие стеклянные окошки наверху, да и те с узорчатыми решётками, подставленные под луну решётки рисовали светляков, сов и летучих мышей по полу и стенам — правда, бледных, теневых… Помещение-то немаленькое. Может быть, и на всю здешнюю высокую крышу.

— Откройте немедленно! Сейчас же! Это очень важно! Слышите⁈

— Не-а, у них заглушки на двери.

Янист отвернулся от двери, тяжело дыша.

— Что?

— Два кристалла — заметил, пока они сюда тащили. А-а-а, чёрт, тут не разбегаешься.

Поверхность была уж слишком мягкой, ткань — слишком скользкой. Почти сразу грохнулся на четвереньки, добрался до ступенек, вцепился в протянутую ладонь.

— С дверью больше шансов, там артефакт на замке слабенький совсем. Дай-ка гляну.

Где он там был… левее, вроде, вмурован. Всё или нет? Вир побери эту тварь из детских кошмаров, нет бы ей жрать то, что предлагают! Так, вроде бы вот. Печать…

Печать отозвалась не сразу, с болью и неохотно. Чего надо? Дара? Какого Дара, мы и без него…

— Да шнырка ж тебе в задницу, а трёх уцепов в печёнку ур-род, нашёл, когда мне мозг перетряхивать…

— Я… я… прости, пожалуйста.

В неверном лунном свете казалось, что Олкест сейчас расплачется.

— Да я не тебе. Ты-то у нас молодцом, нет? — так, потереть ладонью клятую Печать и убедить, до чего она нехорошо поступает. — Я ж говорил — сам бы я это не обратил. Особенно после сказочной комнаты милого доктора, чтоб ему встретиться с Мел, которая встретилась с Нэйшем.

Напрягся, хрустнул шеей — и вытолкнул сквозь Печать максимальный импульс холода. В плечо отдало так, что в глазах потемнело, но зато по ту сторону двери прозвучало тихое «ззынь». Так, с артефактом блокировки всё, теперь дверку тихонечно плечом — толк!

— Лайл?

— Ась.

— Тут ещё задвижка.

Ах ты ж, и точно, а я то ли не заметил, пока несли, то ли ещё последствия сказываются. Ординарная такая металлическая штука. Скотски поблёскивает и как бы намекает: хэй-хэй, не хочешь ли проверить способности своей Печати на мне?

Желаю до чрезвычайности, только вот как-нибудь в другой раз, дорогая. Умение оценивать ситуацию ко мне вроде как тоже уже вернулось.

— Мы здесь из-за меня, — продолжал тем временем угрызаться напарничек. — Если бы я вспомнил об антипрослушке…

— Ну, можешь постучаться головой в здешние стены. Они, кстати, мягкие. У тебя как с Печатью? Можешь почуять воду поблизости?

Янист попытался воззвать к Дару, поморщился и схватился за ладонь. Ладно, неудивительно. Он и в лучше дни свои был, прямо скажем, не олицетворением Морвилы Полноводной. А подкроватный монстрик со щупальцами жрёт магию за компанию с эмоциями.

— Моя тоже не то чтобы светится, — ага, совсем тусклая на ладони. — У этого докторишки занятные сказочки в его комнате. Какое-то устройство промывания мозгов, нужно разъяснить… когда выберемся.

Заботливо избежал слова «если». Сошёл с крыльца, уселся у мягкой, довольно-таки тёпленькой стены. Нужно было поразмыслить. И посмотреть, что выжму из своей магии.

Напарник какое-то время ещё дёргал дверь, потом пошёл исследовать комнату.

— Дополнительное устройство? Ты… ты поэтому так, да?

— Угу. Уж очень пробирает. Хорошо, ты вовремя спохватился. Ну, и что меня-то за раз не сожрёшь. Всегда считал, что чем тебя больше — тем лучше.

Правда, я это как-то не распространял на внутренние болячки и жирную тварьку внутри. Хотя может статься, это всё — что-то вроде тех болотных тварей, у которых можно рубить головы, а на их месте новые отрастают. Ещё одна родственница гидр… впрочем, не будем сейчас о милых родственниках.

Просто пока тебя, тебя самого полностью не схарчили — с тобой так и будет это, Гроски. Начнёт пробуждаться от особенно ярых пинков. Разрастаться внутри — ты же чуешь, как пищащий комок становится полноценной тварью, с жирными бочками и острыми резцами? Можешь считать, тебе повезло. В тебе оказалось слишком много, чтобы довести дело до конца. Во всяком случае, днём.

А вот что сейчас будет…

— Мебели нет, — сказал напарник. Подошёл, держась за стену. Уселся рядом. Припомнил: — Я давал сигнал на обоих окнах. Твоём и моём. Если Полли поправила только одну портьеру…

Наверняка поправила обе. Но расстраивать нашего рыцаря я, конечно, не буду. У меня тут час ночной гимнастики, видите