Феникс тревожно окликает нас из вышины. Показывает, что нам нужно скорее. От этой низины в долине. От… что это, кладбище? Место, где когда-то давно бесились животные — а я ещё могу отличить следы бешенства яприля от любых других. Бесились… и что потом? Они просто приходили умирать вот так? Они убивали друг друга? Или их убил чей-то приказ?

Понимание, что мы тут не клад ищем, зреет как на дрожжах.

Грызи идёт твёрдо. Только говорит странное фениксу в небесах:

— Ты хотел бы, чтобы мы обошли, правда? Просто слишком торопился, — а потом сразу мне. — Как Дар?

Точно, я почти не чувствую Печати. Грызи поворачивается, шепчет «Вместе!», глядит в глаза Дождику и отворачивается.

— Мой тоже почти не берёт.

Аномальная зона? И смерти зверей тоже из-за этого? Мантикоры печёнка, до чего хочется отсюда побыстрее убраться. Подъём начинается через полмили, и из зловещей низины мы выскакиваем в обычный Цветодол.

Гудение пчёл — густое, ласковое. Пахнет мёдом и пряными травами. Феникс опять спускается ниже, и Грызи говорит: «Теперь скоро».

Ну да, скоро — сколько мы уже отмахали? Миль восемь? Фениксы иначе ощущают расстояние и время. Из-за крылатости и долгожительства.

Но это действительно скоро: мы не успеваем пройти пары миль. Выходим к широкому хороводу семи холмов, повыше и пониже, и в каждом пещеры. Вокруг холмов разбросались яблоневые рощи. И всё цветёт — только иначе. Тюльпаны будто выцвели до белых, побеждаются маргаритками, к ним потом добавляются ромашки и куча другого мелкого, белого. Будто саван. Иногда в саван влезают голубые нити незабудок или цикория. Ткут дорожку к пещерам.

К пещере.

Это четвёртый холм, если считать от нас. И даже если бы перед пещерой не валялась пара алапардов — видно, что место обитаемое. Из камней сложен очаг. Возле него перевёрнутый костерок. Лежит отброшенный сапог, который кто-то пытался починить.

Феникс приземляется возле пещеры, и алапарды вежливо встают. Один дружелюбно ворчит, унюхав Гриз. Второй поднимается, трогает лапой крола. Вроде как предлагает — не соблазнитесь?

Пока Грызи беседует с алапардами — ныряю внутрь пещеры. Широкая и глубокая нора, ещё хранит следы колонн — а может, это просто камень такой. Пол песчаный, лежанка с кучей сухих трав. Какое-то хламьё. Не слишком приятно пахнущее. Бутыль вина — полупустая. Лопата со следами засохшей земли. Сломанный нож, шкурки кроликов, выщербленная чашка, мешок, грязноватое ведро с водой…

Стены искромсаны как-то странно. Изрезаны то ли от скуки, то ли от чего ещё. Царапины глубокие — будто зарубки на… чём? Это календарь? Отсчёт?

Жилище умалишённого как оно есть. Грызи не особо что прибавляет.

— Они носили ему еду, — поглаживает алапарда. — И согревали, если ночи были холодные. Они все любили его, все здесь.

Все? Ага, вон ещё три единорога в яблоневой роще — чудо, какие красавцы, один даже золотом сверкает. Дождик тут же бежит поздороваться. Между двух дальних холмов лениво поднимается кербер — выдаёт тягучий гав сразу двумя головами. Обозначить присутствие. А вон ручей и в нём бродит пара алмазных стимф –так и переливаются на солнце, высоко поднимают колени. Небось, рыбу ловят.

Бестии обычно не убивают друг друга. Но чтобы вот так разлеглись на одной территории, будто стая…

Сказка.

— Стая, — шепчет Грызи и проходит мимо холма дальше — за следующий холм, возле рощи. — Его стая… его стража…

Из ковра душистого разнотравья выпирает маленький холмик. Заботливо укутанный белыми цветами. Цветы сажала чья-то рука, и от этого сразу становится ясно, что это не просто кочка.

Варгов предают земле.

— Костёр горел девятницу назад. И по следам — тут кто-то был. Дюжину дней назад, не больше.

Гриз осторожно опускается на колени над холмом. Поправляет поникшие цветы, будто чьи-то волосы.

— Это не он, — голос тихий и грустный. — Иначе феникс бы переродился в пламени от смерти хозяина.

И добавляет, обращаясь к холму так, будто тот может слышать:

— Здравствуй, Мелли. Я-то думала, что с тобой стало.

— Кто это — Мелли?

— Его боль, — отвечает Гриз, поглаживая могилу. — Его дочь… Потомки Арнау сказали, у него была дочь Меланта. Она была с ним, когда умирал Арнау — тогда собрались вместе многие варги. Ждали… ну, неважно. Освуд был у одра своего наставника. Тридцать два года назад. Тогда внуки Арнау видели Освуда в последний раз. И при нём была его дочь Меланта. Тоже варг. Первый и последний раз, когда они её видели — она же была тоже отшельником, а я…

Она качает головой, будто удивляясь своей глупости.

— … я просматривала списки тех, кто умер и родился после Дня Энкера, но там ведь идут фамилии и инициалы. Она могла умереть после смерти Арнау, но до Энкера. А это шесть лет. Или могла носить фамилию матери — ну конечно, варги же не женятся на матерях своих детей… За редким исключением.

Исключение поднимается с колен, смотрит на феникса, на единорогов в роще. Каменеет скулами. Наверное, думала, что эта самая Мелли ещё жива. Может, думала её найти.

А древние придурки из Старейшин если и знали что — не сказали.

— Он возвращался сюда из странствий. Здесь, возле неё… где самое дорогое. И феникса, и остальных он попросил беречь её последнюю колыбель. Потом пришёл надолго… год или два. Отослал феникса. Зачем? А потом, вскоре после того как феникс вернулся…

Теперь она обращается к фениксу, и тот опять взвивается в воздух. Описывает круги, будто мучительно желая объяснить что-то.

— … после этого он ушёл. Ушёл совсем недавно, попросил феникса за ним не ходить, стеречь то, что дорого… куда мог уйти⁈ Ты не знаешь? Мел! Сможешь взять след?

Брать след, которому больше девятницы — то ещё удовольствие. Особенно в Цветодоле, где магия то работает, то нет. Сгребаю старый сапог, настраиваю Печать. С грехом пополам подхватываю нитку от пещеры, кружу между холмов, откидываю тропинки, которые ведут к ручью, в рощу за хворостом, между холмами (старикан то ли прогуливался, то ли шатался как бешеный). Вот. След уводит на север, в сторону аканторских земель.

— Далеко отсюда виры? — спрашивает Грызи, которую явно осенило по самое не могу. Она вытаскивает карту, — специально прихватила самый крупный масштаб, какой нашёлся. И мы убеждаемся, что ближайший работающий — милях тридцати на северо-запад, уже