Остаётся найти это самое место. Судя по карте — тут никакого Следопыта не хватит. Разве что припрячь пару тысяч даарду.

— С даарду разговора не получилось. Общины закрыты. И меня встретили копьями.

Мурлыканье алапарда переходит в глухое рычанье. Зверь чует настроение варга. А может, и моё.

— У них есть копья?

— Теперь есть.

Как там Пиратка говорит? Скоро наш Кайеттский корабль как хрястнется о Великие Рифы — мы все тут ко дну пойдём. Последние времена, угу. Даарду вооружаются. Скоро нойя себе посёлки с огородами заведут. А там и Мясник сядет крестиком вышивать.

— Я была в нескольких общинах… в общем, меня выперли отовсюду. И они как будто готовятся…

— К войне?

Грызи молчит. В серых глазах маловато зелени. Зато пропасть дурных новостей. Похоже, терраанты теперь окончательно как этот Великий Наставник варгов. Потекли крышей.

Почесаться хочется только сильнее. Я так себе кожу до крови сотру.

— В последней общине я была вчера. И кое-что, что я услышала, мне не даёт покоя. Там был один жрец, довольно старый…

Грызи потирает исполосованную шрамами ладонь. А шерсть Морвила под моей рукой медленно поднимается дыбом. И шевелятся волосы у меня на затылке.

Хотя в рассказе же ничего страшного. Старый жрец. Вышел навстречу. Двигался как-то странно. Сказал: «Уходи, Пастырь. Время ещё не пришло». Она попыталась сказать, кого ищет. И он замолчал. Молчал долго.

Морвит едва слышно говорит «уоуу-у-у». Будто где-то рядом самец-соперник. Алапард тоже чует, чем пахнет этот рассказ. Страшной тварью, которая может прорастать в своих соплеменников непонятно откуда. Серебристыми слепыми бельмами, за которым — кокон с чем-то старым, издыхающим и насквозь безумным.

Древним жрецом даарду — Всесущим.

— Терраант был одержим?

— Может быть. Не знаю. Волосы скрывали лицо, по глазам не скажешь. Но шёл он и вёл себя… впрочем, все стражники или жрецы в общинах, которых я видела, вели себя примерно так. Жаль, я видела немногих.

Грызи какое-то время молчит, постукивая карандашом по карте. Во взгляде — сумрачные извивы зелени. И дурные предчувствия.

— Да, так вот, он замолчал. А потом обронил — будто ответ: «Ис даархс шиен-тоо матэс».

Язык даарду я знаю не то чтобы очень хорошо. Но эту пословицу они твердят направо-налево. Как и нойя, кстати.

— «Все корни ведут под землю». Или «корни всегда ведут в глубину».

— Вот именно. У каждого слова языка даарду пропасть смыслов. И из-за этого…

…его до черта сложно учить. «Матэс» может обозначать землю, почву, мать, грудь, место жительства и ещё пяток других понятий. А понять, о чём говоришь, можно разве что по особому присвисту, высоте тона да интонациям.

— Ты, например, помнишь, что может обозначать слово «даар», помимо «корень»?

— «Народ»?

— Это на восходящем присвисте, он говорил на нисходящем. «Имя». Истинное имя, во всяком случае. И тогда эту пословицу можно истолковать…

«Истинное имя ведёт к месту, где он живёт».

— Аэрвенн Ауолло — лишь прозвище. «Великий наставник» на языке нойя. Однако у Аэрвенна было имя. Обычное имя. Найвир Освуд.

Звучит не то чтобы сильно знакомо и как будто ни на какую местность не указывает. Я так и говорю Грызи. Та задумчиво кивает.

— Как ни странно, на языке даарду тоже. И на языке нойя. Но я подумала, что если речь о Всесущем — он может знать ещё один язык. Древний. Тот, на котором когда-то говорили все мало-мальски образованные люди. И на котором составлялись старые карты. Местности ведь носили несколько другие названия, да? Их перевод на общий при Четвёртой Кормчей начался?

Сюда бы Морковку — он в этих делах получше меня разбирается. От лингвистических бесед мне резко хочется спать. Но старые карты в папашкином кабинете и правда были на тайножреческом языке.

— А. «Благое наречие», акантант. Да, была какая-то история о том, как Четвёртая провозгласила, что эта речь, мол, только для чистых. И нечего её трепать почём зря. И усадила переводчиков за дело. Упоротая фанатичка.

Только вот все карты у нас в «Ковчежце» новые, за древними нужно топать до Вейгорд-тена. И вряд ли нас с радостью пустят в городские архивы. Да и словарей тайножреческого у нас на каждой полке не валяется.

— Что смотришь? Я на акантанте кружку воды не попрошу.

Папанька посмеивался, когда я сбегала с уроков на конюшню — единорогов вычёсывать. Говорил — оно полезнее будет. Мамаша вот была любительница гимны голосить. Морковка — тот тоже нахватался где-то, то ли в пансионе, то ли в жрецы собирался.

Только вот он в психушке, а дожидаться его Грызи не хочет. Вон, карандашом лупит по карте чаще, чем летний дождь по земле.

— Янист проводил на тайножреческом обряд… А Найго будет знать?..

— Скорее всего. Только в Алчнодоле не берут сквозники. Нужно связываться с их постом у реки, вызывать из общины…

— Твоя правда.

…и жреца Истинного может там не оказаться. Он же где-то с Шипелкой шатается по Кайетте. Спасает чокнутых даарду от их ещё более чокнутого жреца.

Тупик. Хоть ты правда иди за картой. Или словарём. Карандаш в пальцах Грызи выдаёт дробь — любой дятел удавится от зависти. В ответ сверху раздаются тихие шаги.

— Госпожа Арделл. Мелони.

Есть тот, кто может сделать утро гаже. Даже после блюющей гарпии, Крысолова, Балбески и разговора о тайножреческом.

— Катись, куда шёл.

Палач немедленно тормозит. Сияюще-беленький. Источающий радушие и въедливую улыбку.

— Дела сегодня? Могу быть чем-то полезен?

— Если только ты не владеешь тайножреческим — нет, не можешь, — Грызи говорит, вперившись в карту и нетерпеливо лупя по ней карандашом. — Нужно. Узнать. Как. Переводится. Найвир. Освуд.

— Освуд?

Брови Мясника взлетают к причёсочке. Секунду он медлит, покачиваясь с пятки на носок. Потом выдаёт негромко:

— Эммертен хоми сор освуд-ал. «Души, уходящие цветущими долинами». На старых картах была местность с таким названием.

— Цветущая Долина? — переспрашивает Грызи.

— Это же Цветодол!

Подрываюсь с места, закапываюсь в карты. Морвил недовольно ворчит. Грызи задумчиво поигрывает карандашом.

— Ты не упоминал, что говоришь на тайножреческом.

Мясник слегка пожимает плечами. Довольную ухмылочку чувствую кожей.

— У всех свои небольшие секреты. Будут распоряжения на сегодня? Что-нибудь по поводу лечебницы «Безмятежность», может быть?

От его намёков на «как там ваш Морковка» остро чешутся пальцы. Им недостаёт рукояти ножа. Грызи выглядит угрюмой.

— Сигналов от группы или агентов Хромца