госпожа Арделл, как прекрасно. Неудобно просить, но может, вы дадите пару-тройку советов… насчёт животных? Найвир выручал меня иногда, но в последний раз не смог, а теперь пока он ещё вернётся. А тут вот Озирия и Клейя занемогли, мы не знаем, что делать, я уже думал — может, в общину послать, но потом тоже передумал… А? Посмотрите? Про Найвира я расскажу, конечно. Только у камина. Рассказывать хорошие истории надо у камина. А? Мы потом ещё сюда придём? Да?

А он не такой уж древний старик. Лет шестьдесят, может. Просто выглядит старше из-за подслеповатых глазок, спотыкающейся походки, да дурацкого костюма. И ещё суетится совсем как старикашка: бормочет, что опять затерял очки, приказывает слуге принести в каминную сладости и шерри. Наконец устраивается, задрапировывается в непонятное одеяние, сдвигает тюрбан или что там на нём. И улыбается в камин.

— Найвир меня спас, вот! Это было… дайте подумать, тридцать четыре года назад, да-да. Мы с Жетелией тогда были совсем недавно женаты, и вот мы отправились во вторую, кажется, совместную поездку… Тильвия, конечно, Тильвия. Тёмные легенды о призраках, пьющих кровь. Мы забрались в такую глушь, там была маленькая деревенька охотников — и вот какой-то дуралей, неопытный юнец, ранил яприля прямо рядом с деревней! Вы, конечно, видели, что такое взбешённый яприль… Это мощь! Древняя стихия! Но он был слишком близко от деревни. А в деревне была Жетелия — она же лечила местных по их просьбам. Ну, и я попробовал его задержать. Очень самоуверенно с моей стороны. Да?

Он говорит это совсем не героически. И даже полушутливо. Мол, глядите, какой дурачина, на яприля полез! На бешеного!

— Нужно сказать, зрение у меня уже тогда было исключительно мерзким. Но охотиться меня учили, вы не подумайте. И Дар — вот… не такой уж слабый… — показывает Знак Воздуха на ладони, которая к тому же будто украшена какими-то узорами. — Словом, я ему, как бы это точнее, сначала даже вмазал. То есть — как?

— Отбросили?

— А-а-а, да, я его отбросил! — кивает Чудик, не замечая, как у меня и Грызи удлиняются лица, потому что… что я слышу тут вообще, он смог отбросить яприля в бешенстве ударом воздуха⁈ — Не то чтобы я понимал, как это получилось. Я больше о жене думал, ну и… как бабахнул! Но потом яприль, конечно, опомнился — и тут я бы уже не прожил долго. Но появился Найвир и усмирил этого зверя. Это было как в лучшей из легенд, уверяю вас. Вот яприль собирается меня растоптать — и тут сначала феникс с неба, потом Найвир, который… «Вместе!» Ну, вы поняли, да?

Понять-то мы поняли, но переваривать будем ещё долго.

— Найвир выполнял какое-то задание своего наставника, он так сказал. А феникс ему донёс, что случилось неладное. В общем, вот так он меня спас, и я ему до конца жизни буду признателен. Ведь Жетелия тоже могла пострадать! Конечно, я тут же пригласил своего спасителя к нам, а ему понравились зверики. Он посочувствовал делу Жетелии. И даже помог нам советами. Потом выяснилось, что ему очень нравится Цветодол — нам с женой он тоже нравился, царство зверей и природы, но мы далеко не заходили. А Найвир там бывал подолгу, с дочерью — дочь тоже гостила у нас, такая тихая девушка, чудесные голубые глаза. Да. Это было до той трагедии, конечно.

И опять в голосе — ни тени скорби, переживаний. Или что там должно быть, когда говоришь о трагедии. Будто ещё одну легендочку рассказывает. Страшную такую, записал в какой-то деревеньке.

— Когда это было? Год после Энкера точно прошёл. Так-так, подумаем, Энкер — это семьдесят второй, весна… а это было в семьдесят третьем, под осень, да-да, могу поклясться. Я не знаю, что точно случилось, но бедный Найвир был вне себя. Можно сказать — помешался от горя или что-то вроде этого. Говорил и не понимал — что. Потом пропал, и я уж опасался самого худшего. Но лет через семь снова вернулся, только совсем другим — скиталец, весь в лохмотьях, мы с женой едва его узнали. Он помогал с животными — и опять уходил, навещал могилу дочери, а потом снова скитался. Мы помогали ему чем могли, пусть даже он и не хотел брать. Но нужно же ему было на что-то покупать еду, одежду. Мне даже казалось — ему становится чуть-чуть полегче. Он вернулся два года назад, знаете? Начал захаживать чаще, правда, мне тогда было не до того. Смерть жены, потом вот старшая дочь ещё тоже. Говорят, при Полном Обряде переживаешь особенно остро.

Вир побери, как можно быть такой слепошарой — у него там не просто узоры на правой руке. Тонкая вязь пролегла по коже, разбежалась от кольца со знаком феникса — Полный Брачный! Вот тебе и Чудик. Как он выжил-то вообще? Потерять пару при Полном Брачном — говорят, будто тебя заживо кромсают. Потому в этот обряд сейчас и не лезет никто.

— Найвир пришёл ко мне… когда это было? А, думаю, дней четырнадцать назад. И он был совсем не в себе, как будто переполнилась чаша. Он словно совсем не хотел жить. Что я мог сделать для друга? Я сказал: тебе там помогут. Я заплачу сколько нужно, чтобы тебя туда устроили. В конце концов, мне же помогло. Не с первого раза, но…

Глуповато улыбаясь, щурится — пытается рассмотреть наши с Грызи лица. Полные недоумения, надо думать. Или вопроса.

— Я не говорил? «Безмятежность». Это такая лечебница, но пусть вас не пугает это слово, это не в традиционном смысле. Я бы сказал — лечение духа, лекарство от боли. После смерти жены и дочки мне какое-то время было совсем плохо. И мой младший зять пристроил меня туда — он там сам лечился, потому что не мог найти себя. Там хорошо, очень хорошо! Мне понадобилось четыре сеанса, потому что боль не хотела уходить, она возвращалась и возвращалась. Но за год я себя обрёл, почти. Вспоминаю мою дорогую Жетелию только добром, и дочку… тоже.

Странная оговорка — он что, имя дочери сейчас вспомнить не смог?

Чудик встаёт, прогуливается с рюмочкой шерри, поглаживает портрет жены на стене — тяжёлый шёлк волос, тонкое и доброе лицо с весёлой улыбкой. Искорки в глазах, на руках одноглазая кошка.

Грызи делает явные попытки зацепиться руками за кресло и не