И да, об этом лучше не размышлять, пока визгучая тварь не вылезла у меня прямо из пупочка. К чему она применяет активные поползновения.

Поэтому кистью по кругу — раз-два-три! Раз-два-три! Теперь сжать-разжать пальцы. Детские, ещё в прихрамовой школе заученные упражнения. Надо б ещё «строй холода» из учебки…

— Который час?

— Там… мне кажется, я слышал, как било полночь. Когда она нас по коридору…

Ясное дело, последний обход именно около полуночи и будет. Проверить — все ли спят.

— Прошлой ночью примерно в это время мне казалось, что я слышал шаги. Но я не был уверен.

Значит, регулярные обходы. Если там Сэнди, то она воздушный маг и может накладывать щиты тишины. Или даже прощупывать палаты через Дар на шевеление и разговоры. Просто мы слишком уж выдали себя, так что к нам сбежались все, кто был поблизости.

— Во сколько всё началось прошлой ночью?

— Около часа.

Времени немного. Продержаться только при помощи Дара — нечего и думать. Я делаю пассы разминки и подготовки, а Печать помалкивает. И отделывается довольно-таки неприятными ощущениями. Скажем, как тот, кто ни в какую не хочет сегодня работать — уж я-то это по себе узнаю.

— Может, попытаться снять звуковую блокировку? При помощи магии холода?

— Вряд ли нас кто-то услышит. Мы выше по лестнице. А под нами все спят.

Не все, в том-то и дело, что не все. Она ведь наверняка уже где-то здесь. Вон — тихое шевеление из-за стен, под полом. Будто текущая вода, только вот нет, это что-то густое… и разумное, во всяком случае, отчасти.

— В коридорах никто не дежурит? На втором этаже?

— Думаю, и на первом вряд ли. Ночью они все держатся отсюда подальше, я спрашивал. У «пчёлок» и прислуги своя пристроечка — тот домик ближе к стене. Доктор ночует в административном. Женушка явно с ним. Думаю, выходят они часам к шести-семи.

Чтобы прибраться и объявить, что трапеза окончена. В желудке сворачивается скользкий ком, крыса катает его как заправская дресированная тварька: ближе к горлу, потом к груди… Как они управляют дрянью, которая тут обитает — вот что мне хочется знать. Она ведь как-то жрёт по часам — они что, скормили ей часовых дел мастера? Или семейство Тройоло кого хочешь научит правильному режиму?

Напарник на удивление не бросается вопросами в духе «Так что же это за тварь такая?» Может, ждёт наглядного знакомства. Или надеется, что оно не состоится. Может же быть, что нам просто дали тут малость отдохнуть посреди мягких и скользких матрасиков, а? В стороночке от всего, что сейчас начнётся в спальнях?

Ну да, ну да. А подкроватных монстров не бывает. Это же так естественно для твоей на всю голову отшибленной судьбы. Правда, Гроски?

А вот это слабый золотой блик в углу — всяко уж какой-нибудь заблудившийся солнечный луч.

Сверкнуло ещё, ярче и привлекательнее. Расписалось в воздухе чистым золотом. Наверняка из него можно наплавить славных монеток.

Золотые нити лезли в комнату. Выходили из стен, через отверстия между матрасами. Спускались между потолочных деревянных балок. Лениво пошевеливались, будто от дуновения ветерка. Словано прядь здоровенной незнакомой златовласки случайно пролезла на чердак и вот — развевается…

Сидел бы у стены и смотрел. Любовался бы, потихохоньку смиряясь с тем, что придёт — за тончайшими золотыми нитями. Только вот напарник подорвался на ноги, потому я тоже встал. Нити приветственно мигнули, танцуя в воздухе. Сверху тоже разлилось сияние — и одна особо приставучая скользнула по лицу, по рукам.

Отступать можно было только в одном направлении, потому мы попятились к ступеням. Глядя на вызолоченный сиянием нити чердак: нити изгибались, распускались. Звали подойти, коснуться, закружиться с ними…

Наверное, они все так и подходили. Заворожённые золотом. И касались, и оказывались бережно обёрнутыми в золотистый кокон из тончайших нитей. Так, что не видели — что пришло вместе с ними.

Вслед за ними.

На нашу беду, видно теперь на чердаке было даже слишком хорошо. И чёрные пятна, проступавшие из углов, не получилось бы объяснить тенями. Жидкая грязь проступала между матрасов, будто где-то в стенах притаилось болото. А теперь вот, ожило, набросилось. Чёрное, вязкое — растекалось по полу, и пришлось встать на первую ступеньку, вжимаясь в Яниста — нам было узковато вдвоём.

— Что это? — прошептал младший.

Мой ночной кошмар. Спасибо бабуленьке. Вылез из болотной тьмы, почавкивая, пришёл за маленьким мальчиком из крайтосской деревни.

«Я тебя заберу!»

— Вытвань.

Зачем я шепчу? У неё же нет ушей. Золотистые волоски — чтобы чувствовать и приманивать добычу. И безразмерное тело, из которого вырастают, слепо ползут по стенам щупальцы. Чтобы жрать, жрать…

— У нас в деревне так называли. Настоящее название другое.

— Псигидра?

Ну вот, не зря он книжки читал. Может, припомнишь из них ещё что умненькое, а, напарничек? Пока мы отступаем на вторую ступеньку, потому что тварь прирастает слишком быстро, вязкая, чёрная грязь уже полностью скрыла пол, какая ж огромная дрянь, Боженьки.

Голодная, наверное.

— Они… я думал, только в древности были… При Пятой Кормчей… их же истребляли, там был особый орден… Они же обычно растут под землёй или в шахтах… питаются шахтёрами или просто забирают эмоции и жизненные силы… П-п-под деревнями иногда селятся… тогда люди болеют, хиреют… и они же обычно высасывают радость? Я думал, они миф…

Точно, миф. Здоровенная голодная легенда, целиком состоящая из чёрной, жирнющей грязи. Ползёт неотступно, заполняя собой комнату, и из грязи поднимаются чёрные щупальца: ты где, Лайл Гроски? Бабушкина байка пришла за тобой. Сцапаю, уволоку, а потом…

Я заберу тебя…

— Гриз говорила, они сами решают, что жрать. Обычно радость. Но есть гурманы, ч-ч-чтоб им. Которые выбирают другое.

— Гриз знала⁈

— Догадывалась.

— А почему мне не…

— Ну-у-у, нам нужен был свежий взгляд.

Третья ступенька. Первую уже поглощает чёрное, густое, вязкое месиво. Нити танцуют над огроменным болотистым телом, сияют, что ты говоришь, малой — это она так радуется? Вполне себе верю.

— Паразит-эмпат. А Гриз говорила… у них есть сознание?

— Говорила, даже варги в этом не разобрались. Потому что варгам противопоказано в эту дрянь лезть.

Может, твари эти бывают совсем тупые, а бывают — на грани гениальности. Всё как у людей. Почему-то это совсем не волнует. Больше интересно: в