– Катись ты в вечную тьму! – Дазен устало поднялся на ноги. – Давай, братец, посмотрим, на что ты способен.

Он выхватил факел из держателя, и…

Ничего. Ровным счетом ничего.

Дазен выдохнул. Он даже не заметил, что задерживал дыхание.

«Да проклянет тебя Орхолам, Гэвин! Я-то действительно поверил, что ты так уж дьявольски умен!»

Дазен отковырнул маленькую глиняную нашлепку на квадратной поверхности люксиновой панели, и в воздухе неторопливо разлилось сияние, проникнув через множесто проделанных в ней небольших отверстий. Факел был еще наполовину полон желтым люксином. Учитывая качество Гэвинового цветоизвлечения, этого должно быть больше чем достаточно.

Надежда, подобно заливающему холмы солнечному свету, затопила сердце Дазена при виде этого распускающегося цветка чистой сияющей желтизны. Он помахал факелом в воздухе, и свет разгорелся в полную силу. Он отковырнул еще одну глиняную затычку и принялся нежиться в желтом сиянии.

Никакой ловушки не было. Он действительно сумеет отсюда выбраться. Он сумел подкопаться под мины, которые расставил для него этот ублюдок!

Извлекать цвет из люксина – ужасно невыгодное занятие. Люксин испускает свет лишь потому, что был извлечен с изъяном, так что если из него и удастся извлечь корректные желтые тона, то лишь благодаря спектральному рассеиванию, и даже тогда возможность этого будет определяться лишь степенью одаренности и мастерством извлекателя. Однако Дазен и не пытался создавать что-либо полезное, ему просто хотелось вновь попробовать желтый на вкус.

Желтый проник в него медленным круговоротом, и после шестнадцати лет воздержания это было просто великолепно. Он тут же почувствовал, как его сознание становится яснее, четче, и понял, что способен продолжать. С осторожностью.

Одно лишь то, что Гэвин не устроил никакого подвоха с этим факелом, еще не означало, что он не расставил ловушек в туннеле. Даже если ему не приходило в голову, что его брат может выбраться этим путем, он должен был позаботиться о том, чтобы никто не обнаружил проход с того конца. Да, надо действовать осторожно.

«Спасибо тебе, желтый».

Ощущая прилив энергии, Дазен двинулся дальше.

Не прошло и трех минут, как лучи люксинового факела осветили вход в какое-то помещение. Дазен замедлил шаг.

– Тут-то он тебя и достанет, – сказал мертвец.

– Заткнись, – прошипел Дазен.

Он исследовал все в мельчайших деталях – стены туннеля перед входом, пол, потолок, – куда только мог проникнуть его взгляд, во всех возможных диапазонах. Его сердце колотилось как бешеное; однако он не увидел ничего – никаких скрытых пружин, потайных петель, натянутых нитей, подозрительных отверстий в стене, готовых плюнуть в него чем-нибудь смертоносным. Дазен медленно продвигался вперед. Можно было не торопиться: факела хватит еще надолго.

Хотя, разумеется, в любой момент мог появиться его брат.

Помещение имело около десяти шагов в длину и ширину. Здесь располагался маленький столик, маленький стул и маленькая кушетка. Никакой еды, впрочем, не было. Должно быть, в этой комнате Гэвин отдыхал, пока сооружал темницу.

С каждым шагом Дазен пристально смотрел, куда ставит ногу.

– Говорю тебе, тут-то он тебя и достанет, – повторил мертвец. – Давай, располагайся, ляг на эту кушетку. Спорим, ты с нее никогда не встанешь?

Дазен даже не прикоснулся к кушетке. Он в любом случае не собирался здесь спать, учитывая, что люксиновый факел продолжал медленно выгорать. Глиняные крышечки он выбросил – даже не подумал оставить их при себе, черт! Глупая ошибка. Впрочем, у него все равно не было ни карманов, ни свободных рук, чтобы их нести. И все же…

На дальней стене что-то поблескивало, непосредственно над устьем следующего туннеля.

– О, ну конечно, давай, иди погляди, что там блестит! Это ведь никак не может быть ловушкой! – подначивал мертвец.

– Почему бы тебе не остаться здесь, а я дальше пойду один? – предложил Дазен. – И мы оба будем счастливы.

– Да сколько угодно! Это же не я разговариваю сам с собой. Ты можешь оставить меня в любой момент, как только будешь готов.

– Иди к черту, – сказал Дазен. – Это над входом в туннель. Мне все равно в ту сторону.

Тем не менее он двинулся с опаской. Здесь было проще простого зациклиться, перейти на туннельное зрение…

– Ха! Каламбурчики!

«Что? А-а…»

– Отвяжись.

Дазен несколько раз моргнул, протер глаза, внимательно уставился в пол, тщательно выбирая каждый шаг. Если он будет двигаться в таком темпе, то никогда не выберется отсюда, но в данный момент темп был оправдан. С какой бы насмешкой ни говорил с ним мертвец, в его словах был определенный смысл.

Что бы там ни блестело, оно находилось непосредственно в скале. Может быть, это природная жила какой-нибудь руды? Золото? Дазен ничего не знал о горном деле, но понимал, что находится глубоко под землей. На первый взгляд распределение блесток выглядело случайным, но когда он подошел ближе…

– Ловушка. Говорю тебе. Это ловушка, – не отставал мертвец.

– Я не собираюсь до него дотрагиваться, дебил! Кончай меня отвлекать.

Это, конечно, могло быть ловушкой, но в таком случае Дазен тем более не собирался входить в туннель прямо под этой штукой, если она могла в любой момент без предупреждения обрушиться ему на голову.

Держась на расстоянии, он привстал на цыпочки и высоко поднял факел. Блестки, чем бы они ни были, сидели так глубоко в трещинах породы, что стали полностью видны, только когда их осветил свет желтого люксина. До Дазена донеслось тихое шипение. Он замер.

«Действительно ловушка! Нужно немедленно что-то сделать – но что?»

В одно мгновение люксин в бороздках – а это был люксин – воспламенился и загорелся тусклым, адским красным свечением. Дазен сразу вспомнил эту формулу. Гэвинова работа: смесь желтого и красного, настолько нестабильная, что соприкосновение даже со светом вызывало ее возгорание. Он почувствовал всплеск ярости… а потом перед ним открылась вся картина, воспламененная светом его люксинового факела.

Это было единственное, небрежно написанное слово длиной в пару шагов, оставленное беспечной, самоуверенной рукой. Оно развернулось перед ним в своем желто-красном сиянии:

«Почти».

Ноги Дазена отлепились от пола. Он отпрыгнул назад и ринулся к лежащему за спиной туннелю.

Свет его люксинового факела, который, когда он вошел в помещение, был направлен только вперед, теперь высветил глубокие бороздки и в стене позади него, которых он прежде не заметил. Они вспыхнули, засветились, их огонь пережег веревки, и пол под его ногами провалился.

Дазен кувырком полетел в темноту по какой-то трубе, потом шлепнулся на плоскую поверхность, оцарапавшись о несколько крошечных шипов, не длиннее первого сустава его мизинца. От удара он лишился воздуха – а также люксина. «Адский камень!»

Потом и этот пол распахнулся, и он полетел дальше, все ниже и ниже. Наконец он врезался в какую-то дверь, которая распахнулась и захлопнулась за ним.

Ошеломленный, дезориентированный, с окровавленной спиной и руками, которые были сплошь в крошечных порезах, Дазен тем не менее моментально понял, где находится, по свету, пробивавшемуся сквозь его зажмуренные веки, дразнясь, насмехаясь над ним.

Он перекатился на спину, открыл глаза. Комната имела форму сплющенного яйца. Одно отверстие над головой – для пищи и воды, другое внизу – для его испражнений. А в закругленной гладкой стене его новой желтой темницы сидел мертвец.

– Я же тебе говорил, – произнес