Шрифт:
Закладка:
Вдохнув вместе с прохладным ветерком знакомый аромат, Сёдзо вдруг спросил:
— А верно, что Ито тоже когда-то были винокурами?
— Что это ты вдруг заинтересовался? — раздраженно ответил Киити. Его прямой хрящеватый нос, придававший лицу жестокое, надменное выражение, сморщился и покраснел.— Какой болван тебе это сказал? И какое это имеет отношение к делу?
— Это, конечно, особая тема, но мне бы хотелось раз навсегда уяснить себе причину наших странных взаимоотношений с семьей Ито. Вражду, которая длится уже несколько поколений, распространяется на повседневный быт и, пожалуй, больше похожа даже на ненависть к чужеземцам, вряд ли можно объяснить только принадлежностью к разным политическим партиям. С точки зрения здравого смысла это глупо.
— Почему глупо?—перебил его Киити.— Ведь существует же такое выражение: исконные враги. И в истории немало таких примеров. Взять хотя бы дома Тайра и Ми-намото 139, которые на протяжении веков боролись между собой. Или государства Германию и Францию, которые никогда не уживались друг с другом. Можно считать, что и у нас с семьей Ито такие же отношения.
Тон Киити становился все более спокойным. Он взял из черепахового ящичка сигарету и закурил. Чувствовалось, что он доволен этим сравнением с Тайра и Минамото, с Германией и Францией. А Сёдзо слушал, и ему было стыдно за брата. Если бы Киити не боялся спутать Ромео и Джульетту с американскими киноактерами, он, возможно, привел бы в пример и семьи Монтекки и Капулетти.
Чтобы не затягивать неприятный разговор, разумнее всего было дать брату высказаться и на том закончить. Но Сёдзо жаль было упустить удобный случай, и он решил добиться ясного ответа на свой вопрос. Если правда, что и семья Ито когда-то занималась винокурением, то вывод напрашивался сам собой. Началось дело с конкуренции, которая в таком маленьком городке, как Юки, должна была носить ожесточенный характер и постепенно перешла в борьбу двух враждующих партий, достигшую ее нынешней остроты.
— Если вы тоже не знаете подробностей,— продолжал Сёдзо,— то не следует ли добраться до истины? Допустим, что ваша аналогия что-то объясняет, но и в таком случае изучение этого вопроса представило бы несомненный интерес для истории нашего рода.
Нельзя сказать, чтобы слова Сёдзо пришлись Киити не по душе. В какой-то мере они льстили его самолюбию, и он даже подумал, что это совсем недурная мысль. Однако не в его правилах было сразу с чем-либо соглашаться. В объяснениях со своими домашними или подчиненными он никогда прямо не говорил «да» или «хорошо». И сейчас, кривя рот с зажатой в нем сигаретой, он промолчал, будто ничего не слышал.
Хотя Сёдзо и хотел добиться полной ясности, для него в общих чертах все было уже ясно. Действительно, когда-то Ито тоже были винокурами. Вернее, не сами Ито, а боковая ветвь их фамилии. Те Ито разорились, и главной причиной этому было появление в Юки прадеда нынешних Канно, выходца из семьи деревенского старшины. Он обосновался в городе и открыл свою винокурню. Это был весьма энергичный человек, наделенный редкостными коммерческими способностями. Через некоторое время после его приезда, зимой, в городе вспыхнул пожар» начавшийся с дома кондитера, жившего на главной улице. Огонь бушевал целый день и всю ночь. Город сгорел дотла, уцелели только замок и усадьбы местных аристократов. Молодой сметливый хозяин новой фирмы Ямадзи не растерялся. В соседних городах он закупал рис, лес, черепицу, циновки. Он забирался далеко, вплоть до Осака, и везде заключал контракты на поставку ему различных товаров, в которых нуждались погорельцы. Не успели люди расчистить пожарище, как у него уже стояли временные лавки, полные товаров, в которых нуждались все пострадавшие. Деньги так и потекли в его сундук, Ито не могли с ним тягаться. К тому же сакэ Ямадзи с каждым годом становилось все вкуснее, а у Ито, как на грех, оно все чаще получалось с кислинкой. Но Ито теперь еще с большим презрением относились к конкуренту, фыркали и говорили: «Подумаешь, деревенщина! Тоже решил в люди вылезти!» Канно же был верен себе. Он сказал Ито: «Тебя зло берет? Так делай сакэ получше и богатей. Потягайся с нами, кто тебе мешает?» Канно все больше задирал нос перед Ито. Кончилось тем, что Ито закрыли свое предприятие. Таким образом, длившаяся на протяжении двух поколений борьба конкурентов накануне Реставрации завершилась победой фирмы Ямадзи, а фирма Ито потерпела крах.
Историю эту Киити не раз слышал еще до своего поступления в среднюю школу от покойного старшего приказчика Якити. Сам Якити вовсе не имел намерения внушить мальчику, что вражда эта пустила такие глубокие корни, которые предопределили возникшую впоследствии политическую борьбу. Преданный старик хотел лишь рассказать Киити, будущему наследнику и главе дома, об одном из его предков, заложившем основы процветания семьи. А мальчик слушал рассказы старого верного слуги как увлекательную легенду, похожую на те чудесные сказки, которые обычно рассказывались на всех винокурнях, вроде поверья о Белом Змее и красавицах наядах. В тот год, когда Белый Змей показывается людям, сакэ получается особенно вкусным. Во всех трех колодцах на дворе живут прелестные наяды. Как только наступает полночь, они выходят из колодцев и расхаживают по двору. Старик сторож слышит стук их деревянных гэта по каменным плитам двора. «Кара-коро, кара-коро» —»смутно и таинственно звучит в ночной тишине.
Если бы Киити стал искать в далеком прошлом причины вражды двух домов, он прежде всего вспомнил бы рассказы Якити. Но он вовсе не собирался посвящать в это младшего брата, и не потому, что было уже четверть одиннадцатого и он спешил на заседание директоров банка. Он вообще не намерен был ничего рассказывать Сёдзо, ибо не в его интересах было копаться в прошлом. Семья Канно пыталась сейчас доказать, что она чуть ли не самая старинная в городе. Но Ито третировали эту семью, считая всех Канно деревенщиной и выскочками, так как их родоначальником был второй сын деревенского старшины, появившийся здесь всего каких-нибудь три-четыре поколения назад. У Киити не
