он видел свою мать суровой и отчужденной, а отца – пустой фигурой, человеком, отказавшим ему в поддержке и позволившим матери взять верх. Такая ситуация, должно быть, породила пугающее чувство мужской неполноценности.

Поэтому он удалился в мир фантазий: грезил наяву, прогуливал уроки, прятался в лесу, общался с воображаемыми товарищами по играм, убегал, создавая «новою личность, у которой есть уважение и достоинство», как он выразился в наших беседах. Тридцать пять лет спустя, имея за спиной тринадцать убийств, он все еще не расстался с этими фантазиями, через них он оправдывал себя и доказывал свою мужскую состоятельность рассказами о «воине-одиночке» во Вьетнаме.

Я полагал, что нахожусь на правильном пути. Но самая большая загадка оставалась следующей: что же в первую очередь делало его таким непохожим на других? Для меня этот вопрос был не просто центральным; это и была сама тайна. Все его поступки, казалось, проистекали из влияния неведомых сил, которые уродовали и угнетали его с самых ранних школьных лет.

Во время большей части наших бесед он казался искренним в желании получить мою помощь, но лишь немногие события из его жизни проливали на эту загадку хоть какой-то свет. Очевидно, он был «другим» задолго до семейной ссоры из-за австралийки и отца, задолго до случаев инцеста (от упоминания которых он позже все равно отказался), задолго до загадочного паралича, когда ему было десять лет, задолго до того, как его впервые ударили по голове, и задолго до того, как он начал задаваться вопросом, не подкидыш ли он и действительно ли сын своего отца. Я спрашивал себя, куда же обратиться за ответом.

Утром в среду, 18 июля 1990 года, на шестом месяце своего расследования, я наконец получил отчет об анализах крови и мочи из лаборатории «Норсом». Изучив цифры, я ощутил разочарование. Медь, цинк, железо, гистамины – один за другим все результаты были в пределах нормы. Затем я перешел к значению «криптопиррол мочи»: H 200,66 мкг / 100 куб. см». Ожидаемое значение 0—20.

Буква «H» служила лабораторным сокращением для обозначения высокого уровня (high), что уже было очевидно из цифр. Артур Шоукросс носил в себе как минимум в десять раз больше обычного количества криптопиррола, что бы это ни значило.

В моих медицинских учебниках и словарях по этому предмету не было ничего. Я знал, что «крипто» происходит от греческого слова, означающего «скрытый», а «пиро» – префикс к слову «огонь». Может ли это означать «скрытый огонь»? (Позже я узнал, что происхождение термина было как греческим, так и латинским: «крипто» действительно означало «скрытый», но «пиррол» – это комбинированное слово, означающее «огненное масло». Так что «криптопиррол» можно расшифровать как «скрытое огненное масло».)

Я позвонил в лечебный центр Пфайффера в Иллинойсе, чтобы поговорить с Уильямом Уолшем, ученым, который в первую очередь и предложил провести эти тесты, но его не было в городе. Поэтому я позвонил своему другу Джиму Уэсли, директору лаборатории в больнице Святой Марии в Рочестере и попросил проконсультировать меня насчет криптопиррола.

Он спросил:

– Как это пишется по буквам?

Я вспомнил, как задавал Рону Валентайну тот же вопрос, и подумал: «Что это за штука и почему никто о ней не слышал?»

Джим провел кое-какие исследования и перезвонил мне.

– Дик, – сказал он, – никто не знает такого слова. Ты уверен, что сам его не придумал?

По его же предложению я позвонил доктору Тай Квонгу из биохимической лаборатории в Рочестерском университете. После того как я дважды повторил написание этого слова, доктор Квонг сказал:

– Нет. Никогда о таком не слышал.

Уж не попал ли я в Сумеречную зону? Может ли тайна Шоукросса объясняться в терминах вещества, которого не существует?

* * *

В понедельник, через пять дней после получения данных из лаборатории «Норсом», я все еще не дозвонился до доктора Уолша, но в своем почтовом ящике обнаружил конверт из лаборатории «СмитКлайн» в Калифорнии. Их тесты показали, что генетическая конституция Артура Шоукросса была ненормальной; в частности, у него была дополнительная «мужская» Y-хромосома в каждой клетке. Научное обозначение – «47, XYY».

В отношении этого синдрома я был уже не таким невеждой, как в отношении криптопиррола. Каждый психиатр слышал о том, что в 1961 году обнаружился синдром «47, XYY», и вслед за этим поднялась шумиха. Я не помнил подробностей, но между экспертами тогда разгорелось адское противостояние. Я был почти уверен, что теории насчет хромосом вида XYY никогда не принимались Американской психиатрической ассоциацией, членством в которой я гордился. Что касается криптопиррола, то я все еще не был уверен, что он существует, за исключением пометки на единственном листе результатов анализа мочи Артура Шоукросса.

В тот вечер я перелистал старый экземпляр справочника для судебных психиатров «Психиатрия и криминал» Джона М. Макдональда. Я не удивился, когда термина «криптопиррол» там не оказалось, но нашел короткий отрывок о другом расстройстве: «Высказывается предположение, что мужчины с дополнением к половой хромосоме вида XYY генетически предрасположены к расстройствам поведения».

Расстройства поведения? Так, это уже интересно.

Я стал читать дальше: «В 1965 году доктор Джейкобс и ее коллеги сообщили, что в шотландской больнице строгого режима для психически ненормальных уголовных преступников содержится больше мужчин с хромосомами вида XYY, чем можно объяснить простой случайностью. Отчет 1968 года показал, что 4,7 % пациентов больницы были мужчинами с синдромом XYY. Почти каждый третий такой пациент ростом был выше ста восьмидесяти сантиметров… Название первого отчета, „Агрессивное поведение, психическая ненормальность и синдром XYY“ может свидетельствовать о том, что для мужчин с хромосомами вида XYY характерны агрессия и умственная отсталость».

Я мысленно отметил, что важно изучить упоминаемый отчет, особенно после того, как прочитал, что процент мужчин с хромосомами вида XYY в одной тюремной больнице в двадцать раз выше, чем встречается среди населения в целом. Дальше я прочел: «Тем не менее сообщалось о том, что встречаются социально адаптированные мужчины с генетической конституцией XYY, и у одного такого мужчины коэффициент интеллекта достигал 139». К тому же нет «никаких доказательств того, что мужчина с хромосомами вида XYY обязательно склонен к развитию антиобщественных и криминальных черт».

Кто такая эта доктор Джейкобс? Мне нужно было увидеть ее отчет. Затем я узнал, что синдром «47, XYY» был впервые обнаружен ученым по имени Эйвери С. Сандберг и сообщение о нем появилось в британском медицинском журнале «Ланцет». Эту статью тоже следовало прочитать.

Я позвонил своему старому другу, доктору Рене Линаресу, который работал в медицинском центре Вирджинии в городе Канандейгуа. Рене был моим ассистентом и занял мою прежнюю должность заведующего отделением психиатрии. После того как мы немного поговорили о синдроме XYY, я упомянул криптопиррол и получил уже привычный ответ – он не знает, что это такое.

Я сказал:

– Никто