Он посмотрел на меня, прищурившись.

– В какую сумму обойдутся ваши услуги?

Я пожал плечами.

– Давайте для начала выясним, что вам от меня нужно.

Донован встал, развернулся и направился к двери. Остановившись перед ней, он прочитал надпись, нанесенную на противоположную сторону матового стекла – «ГАРРИ ДРЕЗДЕН, ЧАРОДЕЙ», – и посмотрел на меня через плечо.

– Полагаю, из местного фольклора вам известно о некоторых здешних проклятиях?

– Разумеется, – ответил я.

– Вероятно, вы считаете, что я верю в их существование?

Я пожал плечами:

– Они существуют или не существуют независимо от того, во что вы верите, мистер Донован. – Я сделал паузу. – Разумеется, за исключением тех, которые существуют только в чьей-нибудь голове. Такие становятся реальными лишь потому, что в них кто-то верит. Но это уже скорее не паранормальщина, а сфера психиатрии. И здесь вам потребуется другой специалист.

Он поморщился и кивнул:

– В таком случае…

Только тут до меня дошло, о чем мы говорили.

– Проклятие развлекательной корпорации, – проговорил я. – Возможно, спортивной команды.

Донован принял невозмутимый вид, и надо сказать, это вышло у него отлично.

– Вы говорите о проклятии козла? – спросил я.

Он изогнул одну бровь, снова повернулся ко мне и едва заметно кивнул:

– Что вам об этом известно?

Я шумно выдохнул и пригладил пальцами волосы.

– Кхм… Году в сорок пятом или около того владельца таверны по имени Сианис попросили уйти с бейсбольного матча на стадионе «Ригли». Кажется, козел, которого он привел с собой, попал под дождь и стал плохо пахнуть. Некоторые болельщики стали жаловаться. Сианис разозлился на отсутствие фанатской солидарности и наложил на стадион проклятие, заявив, что здесь никогда больше не будут проходить матчи Мировой серии. Но на самом деле он сказал так: «Эти „Кабс“ больше ничего не выиграют». Насчет Мировой серии – это свободное толкование его слов.

– И?.. – спросил Донован.

– И я думаю, что, если бы меня выгнали с матча, который я очень хотел посетить, я поступил бы так же.

– У вас есть козел?

– У меня есть лось, – ответил я.

Он на мгновение замолк, ошарашенно моргая, и решил не отвечать, так как ничего не понял.

– Если вам известно все это, вы также должны знать, что многие верят в проклятие.

– История «Чикаго Кабс» с сорок пятого года – это сплошные проигрыши и другие неудачи, – подтвердил я. – Сколько бы они ни старались, как раз тогда, когда все начинало налаживаться, происходило что-нибудь нехорошее, и в самый неподходящий момент. – Я помолчал, задумавшись. – Я могу их понять.

– Вы тоже болельщик?

– Скорее, родственная душа.

Он опять окинул взглядом мой офис и слегка улыбнулся.

– Но вы следите за играми команды?

– Посещаю их, если есть возможность.

– В таком случае, – продолжил Донован, – вы знаете, что в этом году команда хорошо играет.

– И «Кабс» желают воспользоваться моими услугами, чтобы проклятие все не испортило?

Донован покачал головой:

– Я не говорил, что «Кабс» замешаны в этом.

– Будь это так, получилась бы чертовски интересная история! – Донован нахмурился еще сильнее. – «Сан-Таймс» напечатала бы на первой странице: «„Кабс“ нанимают профессионального чародея, чтобы снять проклятие!» Рик Моррисси оторвался бы по полной.

– Мои клиенты, – твердо произнес Донован, – поручили мне прибегнуть к вашим услугам, если вы сможете сделать все быстро и предельно осмотрительно.

Я убрал ноги со стола.

– Мистер Донован, – заверил я его, – вы не найдете более осмотрительного человека, чем я.

* * *

После двухчасовых расчетов я положил карандаш на лабораторный стол и потянул спину.

– Что ж, ты был прав.

– Разумеется, я прав, – сказал Боб-череп. – Я всегда прав.

Я пристально посмотрел на высушенный и отбеленный человеческий череп, лежавший на полке среди стопок любовных романов в мягких обложках.

– В некотором роде прав, – поспешно исправился он. Несмотря на попытку достичь примирения, в глазницах черепа плясали веселые огоньки.

Лаборатория находилась в подвале моей квартиры на цокольном этаже. Здесь было темно, прохладно и сыро: бетонная коробка, в которую я спускался с помощью раскладывающейся лестницы. Небольшое помещение было до отказа заполнено мебелью. Многочисленные полки прогибались под тяжестью книг, свитков, бумаг, алхимических инструментов и коробок, набитых различными магическими штуковинами.

На полу сиял серебряный магический круг, а на длинном столе в середине комнаты помещалась модель Чикаго. Относительно свободной выглядела только та полка, где лежал Боб. Но даже она временами слегка захламлялась. Боб был более-менее преданным, но не слишком надежным помощником – разумный дух, живущий внутри заколдованного особым образом черепа. А его познания в магии иногда заставляли меня чувствовать себя не столько чародеем, сколько инженером.

– Ты ничего не упустил из виду, точно? – спросил я.

– Никогда нельзя быть уверенным, босс, – философски заметил череп. – Но ты же вывел формулу. Ты знаешь, какая сила необходима, чтобы заклятие действовало спустя столько времени.

Я мрачно вздохнул. Со временем магия начинает ослабевать, и средний срок жизни заклятия – несколько дней. Чтобы проклятие, наложенное еще в 1945 году, сохраняло свою силу, нужно было задействовать настолько мощные злые чары, что они смогли бы пробить дыру в земной коре. Учитывая, что в этом регионе лава на поверхность не выходила, можно было с уверенностью сказать одно: чем бы ни оказалось проклятие козла, речь явно шла не о рядовой магии.

– Все не так просто, – пожаловался я.

– А ты чего ожидал, босс? – спросил Боб.

– Значит, теория одного заклинания отпадает, – проворчал я.

– Угу, – согласился Боб.

– Получается, либо проклятие подпитывалось какой-то энергией, либо его постоянно обновляют.

– Как насчет родственников этого Сианиса? – спросил Боб. – Может, они раз в несколько дней обновляют сглаз?

Я покачал головой:

– Я обратился в эдинбургский архив. Стражи проверили их всех еще много лет назад, когда это только случилось. Они никак не связаны с магией. К тому же сами болеют за команду.

– Значит, Стражи проверяли этого грека, но не пытались разобраться с проклятием? – с любопытством спросил Боб.

– В сорок пятом году у Белого Совета было слишком много дел, они пытались справиться с негативной энергией, исходившей от многочисленных нацистских артефактов, – объяснил я. – Убедившись, что проклятие не угрожает ничьей жизни, они не стали заниматься кучкой парней, вынужденных проигрывать из-за него.

– И что мы будем делать дальше?

Я задумчиво постучал пальцем по подбородку:

– Давай осмотрим стадион.

* * *

Я положил Боба в сетчатый вещевой мешок, в котором он иногда путешествовал, и, по его настоятельному требованию, подвесил мешок к зеркалу заднего вида в моем стареньком «фольксвагене-жуке». Боб висел там, беспрерывно раскачиваясь, и иногда