Джилл уставилась на меня с непроницаемым видом, ничего не сказав.

Я стал загибать пальцы.

– Ллин-и-Ван-Вах – священное для тилвит-тегов озеро в Старом Свете. У вас чисто валлийская эмблема, с луком-пореем и нарциссом. А ваше имя, Джилл, – легкая маскировка для представительницы рода Джили Ффрутан. – Я наклонил голову, указывая на рыжего здоровяка. – Подменыш, верно?

Пальцы громилы сжали меня так сильно, что я почувствовал боль. Мне стало немного не по себе.

Джилл подняла руку, и рыжий здоровяк тут же отпустил меня. Половицы скрипнули – он пошел прочь. Джилл какое-то время молча смотрела на меня, затем слегка улыбнулась и сказала:

– Моей маски более чем достаточно, когда никто не пытается рассмотреть лицо за ней. Что нас выдало?

Я пожал плечами:

– Кто-то регулярно обновляет заклятие, наложенное на поле стадиона «Ригли». Явно местные. Когда я вспомнил о том, что волшебные люди из Уэльса питают особую любовь к козам, осталось только побегать и собрать информацию.

Она допила пиво одним большим глотком, и ее глаза снова засияли.

– А моя реакция на оскорбление стала вишенкой на торте.

Я осушил свою кружку и скромно пожал плечами.

– Прошу прощения, что был так груб с вами, леди. Но я должен был удостовериться.

– Могущественный, умный, да еще и вежливый, – тихо произнесла она. Джилл наклонилась над барной стойкой, так что ее роскошную грудь нельзя было проигнорировать при всем желании. – А мы могли бы поладить.

Я подмигнул и сказал:

– Вы пытаетесь меня отвлечь, и у вас это прекрасно получается. Но я хотел бы поговорить с теми, кто заколдовал Ригли.

– А кто сказал, что за этим стоят наши люди?

– Ваша ложбинка между грудей, – ответил я. – Иначе зачем пытаться отвлечь меня?

Она снова рассмеялась, но на этот раз ее смех, звучавший тише и мелодичнее, был похож на потусторонний звон, будто чьи-то волшебные губы нежно подули мне в уши.

– Даже если это так, с чего вы взяли, что мы станем теперь менять плетение?

Я пожал плечами:

– Возможно, станете. Возможно, нет. Я только прошу: пожалуйста, дайте мне поговорить с тем, кто наложил проклятие, чтобы обсудить с ним способы решения проблемы.

Она прищурилась, молча уставилась на меня и долго не отрывала взгляда.

– Я же сказал «пожалуйста», – подчеркнул я. – И угостил вас пивом.

– Верно, – проговорила она и снова послала мне улыбку, от которой меня обдало жаром, будто я стоял у огня.

Затем отбросила белую тряпку и сказала рыжему здоровяку:

– Присмотришь за баром?

Он кивнул и снова уселся на свой стул.

Джили Ффрутан вышла из-за барной стойки, соблазнительно покачивая бедрами. Я встал и предложил ей руку галантным старомодным жестом. Это вызвало у нее улыбку, и она положила руку мне на предплечье, едва коснувшись его.

– Это должно быть интересно, – произнесла она.

Я снова улыбнулся ей и спросил:

– Куда мы пойдем?

– Как куда? В Аннун, милый, – сказала Джили Ффрутан, нарочито растягивая гласные. – Мы пойдем в страну мертвых.

* * *

Я прошел за Джили Ффрутан в подсобку паба и спустился по узкой каменной лестнице. Стены подвала были бетонными, а полом служила утрамбованная земля. Около одной из стен стояло множество бутылок с различными напитками. Пока мы шли вдоль нее, я восхищался формами и походкой Джили Ффрутан, размышляя о том, так же ли ее волосы мягки наощупь, как на вид.

Она бросила на меня хитрый взгляд через обнаженное плечо:

– А скажи-ка, юный маг, что тебе известно о таких, как я?

– Я знаю, что они знатные дамы королевства тилвит-тегов. Необычайно милы, очаровательны и любезны, как, например, вы, леди.

А еще превращаются в адских стерв-психопаток, если заденешь их гордость.

Она снова рассмеялась.

– Низкая лесть, – сказала она явно довольным тоном. – Но по крайней мере, ты хорошо умеешь говорить. Для смертного у тебя отлично подвешен язык.

Чем дальше мы уходили от освещенной лестницы, тем сильнее сгущались тени. Наконец она небрежно махнула рукой, и помещение заполнилось мягким синим светом без явного источника.

– Вот мы и на месте.

Она остановилась перед большими коричневыми грибами, росшими прямо из пола и образовывавшими кольцо. Я прощупал кольцо своими потусторонними чувствами и ощутил колебание энергии, которая пронизывала воздух около круга – словно бесшумное гудение высоковольтных линий. Ткань реальности смертных оказалась здесь совсем тонкой, и повредить ее не составляло труда. Круг из грибов являлся дверью, порталом, ведущим в Небывальщину – мир духов.

Я слегка поклонился Джилл и махнул рукой:

– После вас, леди.

Она улыбнулась мне:

– О, мы должны пройти вместе, чтобы ты не потерялся по дороге.

Кончики ее пальцев легко скользнули по моему предплечью. Теплые пальцы сплелись с моими; в этом жесте было что-то почти непристойное. Гормоны перехватили у мозга инициативу в принятии решений, и мне стоило огромных усилий не поправить на ходу штаны. Однако та часть мозга, которая все еще была сосредоточена на работе, посылала тревожные сигналы. Слишком многие создания во Вселенной использовали сексуальное желание в качестве оружия, и я с трудом сдержался, чтобы не вырвать руку из ладони Джили Ффрутан.

Подобный жест уязвил бы ее гордость, и это могло привести к ужасным последствиям.

«И потом, – нашептывали мне гормоны, – она так классно выглядит. А пахнет еще лучше. И кожа у нее такая нежная. И…»

– А ну, тихо! – едва слышно прорычал я своим гормонам.

Она выгнула брови и покосилась на меня.

Я натянуто улыбнулся и сказал:

– Это не тебе. Я сам с собой разговариваю.

– А-а, – пропела она и с усмешкой посмотрела на меня, направив взгляд ниже талии. Затем шагнула вперед и потащила меня к кольцу из грибов. Подвал стал расплываться перед глазами, пока не исчез, будто на нас внезапно упала тень от древней горы.

После этого тень поднялась, и мы оказались в совершенно другом месте.

В то же мгновение мои органы чувств словно сошли с ума.

Тьма рассеялась, ее сменили огни, движение и музыка, не похожие на все, что я видел и слышал прежде, – а ведь я побывал в самых безумных местах Чикаго и на паре вечеринок, которые проходили не в нашей реальности.

Мы стояли в кольце из грибов, посреди пещеры. Но это не совсем правильное описание. Назвать зал тилвит-тегов пещерой – все равно что объявить Тадж-Махал гробницей. Вообще-то, так оно и есть, но определение все равно будет неточным.

Вокруг нас вздымались стены из природного камня, напоминавшего прекрасный полированный мрамор с вкраплениями серебра, золота и даже более редких