стиле эпохи Возрождения соскользнула со стройных плеч и поддерживалась только темным кожаным корсетом. Женщина занималась тем, что протирала барную стойку. Корсет же занимался поддержанием и разграничением.

Барменша посмотрела на меня и улыбнулась. Взгляд ее светло-зеленых глаз скользнул по мне, и улыбка стала шире.

– О, вы такой высокий, – сказала она с сильным акцентом, больше похожим на кардиффский, чем на лондонский.

– Только когда стою.

В ее глазах заискрилось озорное лукавство.

– Какое безобразие! Что будем пить, милый?

– Есть холодное пиво? – спросил я.

– Никакой колониальной мочи, – ответила она.

– Снобы, – сказал я с улыбкой. – Как насчет темного «Макэнелли»? Да, в общем-то, подойдет любое «Макэнелли».

Она удивленно приподняла брови:

– Уф! А я уже подумала, что среди нас затесался варвар!

Она широко улыбнулась – зубы у нее были ровными, крепкими и белыми – и, подойдя ко мне, нагнулась, чтобы вытащить из-под барной стойки темную бутылку. Я оценил ее прелести, но ограничился вежливым и политкорректным взглядом.

– Шоу включено в стоимость напитка?

Она открыла бутылку ловким движением руки и поставила передо мной вместе с чистой кружкой.

– У меня щедрая душа, милый, – сказала она, подмигивая. – Зачем брать деньги, когда можно заняться благотворительностью?

Она налила пиво в кружку, положила на стол салфетку и придвинула ко мне миску с орешками.

– Пьете в одиночестве?

– Зависит от того, позволите угостить вас или нет.

Она рассмеялась:

– Да вы, я погляжу, джентльмен. Сэр, вы, наверное, считаете меня ночной бабочкой, если думаете, что я стану пить с незнакомцами.

– Меня зовут Гарри, – представился я.

– Вот и познакомились, – сказала она и достала еще одну бутылку эля – очень неспешно, не сводя глаз с меня; я тоже, не отрываясь, смотрел на нее. Так же медленно распрямившись, она открыла бутылку, нежно поднесла ее к губам и неторопливо отпила. Затем изогнула бровь и спросила:

– Увидели что-то приятное? Возможно, вкусное?

– Кажется, сейчас я больше настроен слушать, а не созерцать, – ответил я. – Есть минутка, чтобы поговорить со мной, Джилл?

Улыбка мгновенно исчезла с ее лица.

– Раньше я вас не видела. Откуда вам известно мое имя?

Я вытащил из-за пазухи свой пентакль и отпустил, так что он упал мне на грудь. Джилл несколько секунд рассматривала его, потом снова перевела взгляд на меня. Ее рот молча открылся – она поняла, в чем дело.

– Чародей. Вы – Дрезден?

– Гарри, – напомнил я.

Она кивнула и сделала еще один глоток, уже с большей осторожностью.

– Расслабьтесь, – посоветовал я. – Я здесь не по делам Совета. Но один мой друг из Волшебного народа сказал, что именно с вами стоит поговорить насчет Тилвит-Тега.

Она наклонила голову набок и слегка улыбнулась:

– Даже не знаю, чем я могу вам помочь, Гарри. Я всего лишь рассказчица.

– Но вам известно о тилвит-тегах?

– Я знаю истории о них, – поправила она меня. – Это не то же самое, что знать их самих. Ваших друзей интересует немного другое.

– Я не вмешиваюсь в политические игры участников Неписаного договора, – сказал я.

– Но вы один из магов, – возразила она. – И должны знать, чем занимаюсь я.

– Я еще слишком молод, чтобы примкнуть к когорте мудрецов. К тому же никто не может знать всего, – ответил я. – Мои познания о Волшебном народе ограничиваются Зимней и Летней династиями. О тилвит-тегах я знаю только то, что это народ из числа Диких и у них есть свое королевство. Возможно, из ваших рассказов я получу нужные мне сведения.

На мгновение ее глаза снова заблестели.

– В первый раз мужчина, с которым я флиртую, говорит мне, что его интересуют рассказы.

– Если хотите, я буду с вожделением любоваться вашим декольте, пока вы говорите.

– Учитывая, сколько сил я трачу на то, чтобы демонстрировать его вам, это будет проявлением вежливости.

Я с наигранной застенчивостью опустил взгляд на ее грудь.

– Что ж, раз надо, значит надо.

Она рассмеялась во все горло, отчего верхняя часть ее тела соблазнительно заколыхалась.

– Так какие именно рассказы вас интересуют?

Я улыбнулся ей и попросил:

– Расскажите о тилвит-тегах и козлах.

Джилл задумчиво кивнула и сделала еще глоток эля.

– Значит, так, – начала она. – Козы у них в особом почете. Тилвит-теги, если смертные относятся к ним с уважением, соглашаются помогать им по хозяйству. И чаще всего ухаживают за козами: чистят шерсть, расчесывают бороды в воскресенье утром.

Я вытащил из кармана плаща записную книжку и начал делать заметки.

– Так-так.

– Тилвит-теги – оборотни, – продолжила Джилл. – Они невелики, ростом всего в пару дюймов, и, хотя способны превращаться в кого угодно, обычно предпочитают оборачиваться небольшими животными: лисами, кошками, совами, зайцами и…

– И козами?

Она приподняла брови:

– Да, и козами тоже. Есть и очень странные истории. Например, некоторые валлийские фермеры похищали невест из числа тилвит-тегов. А проснувшись утром, понимали, что лежат в постели с козой – брали жену за руку и нащупывали раздвоенное копытце.

– Козы-оборотни, – проговорил я. – Господи Иисусе!

– Это мастера обмана и надувательства, – продолжила Джилл. – И если мы, смертные, оказываемся среди них, лучше проявить уважение.

– А что случится, если мы его не проявим?

Джилл покачала головой:

– Все зависит от того, какая обида нанесена и кто из тилвит-тегов оскорблен. Когда их гордость уязвлена, они способны на что угодно.

– Но как обычно отвечают Волшебные люди? – поинтересовался я. – Насылают порчу, похищают детей, что-нибудь в этом духе?

Джилл снова покачала головой:

– Гарри, милый, Королевы Зимы и Лета не убивают смертных и не любят, когда так поступают их подданные. Но высокопоставленные тилвит-теги могут делать что угодно.

– Они убивают? – спросил я.

– Могут отнять и непременно отнимут жизнь у того, кто сподвигнул их на месть, – серьезным тоном произнесла Джилл. – Ответ всегда соразмерен оскорблению, и, если зайти слишком далеко, их не остановить.

– Черт, – выругался я. – Какие суровые фэйри.

Джилл резко втянула воздух, и ее глаза ярко заблестели.

– Что вы сейчас сказали?

Я вдруг понял, что рыжий здоровяк у двери неожиданно поднялся на ноги. Сделав небольшой глоток пива, я убрал блокнот обратно в карман.

– Я назвал их «фэйри», – протянул я.

Заскрипели половицы: рыжий громила направился ко мне.

Джилл смотрела на меня своими холодными и прозрачными, как стеклышки, глазами.

– Вы, чародей, лучше других должны знать, что это слово – оскорбление для… них.

– Ой, конечно, – спохватился я. – Они сильно расстраиваются, когда их так называют. – На меня упала тень. Я снова отпил пиво из бутылки, не оборачиваясь, и сказал: – Здесь что, построили новое здание?

Рука размером с рождественский окорок упала мне на плечо, и рыжий здоровяк прорычал:

– Хочешь, чтобы я оставил на нем отметины?

– Да ладно вам, Джилл, –