– Что здесь случилось? – недоумевал я.

– Нора, – произнес Говард.

– Знаю. Хрома, дай слезть.

Я опустил ее на землю. Протезы разжались и зашелестели чешуйками, вновь оживая.

– Ты впервые назвала меня по имени, – усмехнулся я.

Нора отвернулась.

– До поры до времени мы на одной стороне. Но дашь повод – разделаю тебя глазом не моргнув.

– Я это уже слышал.

Она вышла вперед. Их парочка точно что-то знала об этой кровавой бойне.

– Что здесь произошло? – переспросил я и тут же сам выяснил ответ, обогнув крупный валун.

Среди десятков кровавых тел лежало богопротивное нечто – ком плоти и костей с торчащими во все стороны конечностями, точно грибные ножки. Пасть шириной во все тело была утыкана затупленными клыками сплошь в акарской крови.

Тварь уже обмякла, так сказать, сдулась, но все равно один вид этого мясного серо-зеленого шара вгонял в дрожь.

– Это что за ужас?! – поразился я.

– Во время последнего сражения наш запас Хаара вытек из цистерны и собрался в это чудище. – Нора помолчала. – По правде, если бы не оно, нас бы смели и обороне пришел бы конец. – Она положила на тварь металлическую ладонь. – Спасибо, что ли.

Рука вздрогнула. Ком – у меня замерло сердце – ни с того ни с сего пришел в движение. Мы тут же отскочили с оружием наголо: Говард выхватил клинок, я – секиру, Нора шумно перестроила руки.

Однако тварь откатилась только на ладонь и сползла в небольшую ложбину.

– Отбой, чудище сдохло, – не слишком-то уверенно сказала Нора.

Я тут же завертел головой по сторонам. Неужели западня? Если акары нападут, нужно успеть ударить Норе и Говарду в спину.

– Что-то не сходится, – задумался солдат и подошел к груде раздутых трупов.

– Поясни, – приказала она.

Говард опустился на корточки.

– Здесь столько народу полегло, и тела сравнительно свежие. А ведь сражение было год назад.

– Насколько свежие?

– Им не больше недели. Признаки разложения только начали проявляться. У всех, кроме туши, – указал он на мясной шар.

– Тварь, верно, на них охотилась. И так допекала, что пришлось ее прикончить.

Я подошел к обмякшему кому. Останки давали понять, что здесь случилась кровавая баня – но почему, из-за чего? Эта загадка не давала покоя.

– Бой не был вынужденным, – осенило меня при виде всей картины бойни. – Здесь добывали славу.

– Чего? – переспросила Нора.

– На акар никто не охотился. Охотились они.

– Чудно. Значит, сотней дикарей меньше. – Она развернулась и уже хотела уйти.

– Вы не понимаете, – поглядел я на них с Говардом. – Охота у моего народа в крови. Убей неубиваемого зверя, и тебя зауважают все. Думать надо не о сотне убитых акар, а об одном живом, кто нанес смертельную рану. – Я обошел тушу поверх трупов моих собратьев, ведя по ней рукой.

И вот нашел искомое. Не ошибся все-таки.

Нора с Говардом тоже подошли, и последний побледнел.

– Владыки, это что такое?

– Смертельная рана, – ответил я.

Прямо в мясном боку чудища была до того глубокая вмятина, что всю половину тела, превратившуюся в один большой черный кровоподтек, вдавило внутрь.

– Тот, кто прикончил этот ужас, обрек себя на почет. – Я по очереди заглянул Норе и Говарду в глаза. – Такой почет, что хватит сплотить под своим началом все племена.

Глава семьдесят восьмая

Далила

В годы падения Асаманского царства, когда Хаар начал стремительно смыкаться, противостояние между Клерией, Музеей и дальними державами отошло на второй план. Конец распрям положило перемирие – но вынужденный союз перед лицом опасности всегда недолог. Нависшая угроза гибели и страх разделить судьбу забвенных привел к тому, что народ Бравники вложил силы в искусство, в культурное Возрождение. Музея превратилась в истинный храм творческого гения, Клерия – в оплот цивилизации и развития. Болтон же стал паршивой овцой.

– Отчет о переменах в Бравнике из-за продвижения Хаара

Вновь из-за меня отнята жизнь. Вновь самый дорогой человек убит, осквернен – а все потому, что я побоялась сделать нужный шаг.

С меня хватит.

Вся в слезах, я бросилась по коридору в кабинет матери Винри.

У настоятельницы уже собрались мать Грейс и мать Люсия. Они с мрачным видом переговаривались, выказывая вместе с тревогой и почтение к убитой сестре, моей подруге. Как же, гадали, горе случилось прямо под носом?

Я, очевидно, не вовремя.

Мать Винри метнула на меня резкий взгляд и от моего перекошенного выражения на миг смешалась.

Пелена слез на глазах размыла их лица.

– Надеюсь, вы по важному вопросу, мать Далила. Я прекрасно осведомлена, что Ясмин – ваша подруга, но не смейте вламываться без стука!

Я указала трясущимся пальцем на Люсию и озлобленно прошипела:

– Мать Люсия вас предала! Всех предала! Она возглавляет тайный круг ведьм и сама не гнушается колдовать! – Меня душили рыдания.

Мать Грейс подскочила на месте.

– Да как вам не стыдно! – Она сама затрясла пальцем.

Люсия поджала морщинистые губы и положила руки на трость, не смея встретиться со мной глазами.

– Чем докажете?! – с жаром продолжала мать Грейс.

Настоятельница же сохраняла невозмутимость. К обвинению она отнеслась предельно серьезно и стала тверже камня.

– Мать Грейс, – коротко уняла монахиню мать Винри и, больше не удостоив ее ни словом, повернулась к обвиняемой. Требовалось одно: полная тишина.

– Мать Далила говорит правду? – Настоятельница поравнялась с матерью Люсией глазами. Та не выдержала прямого натиска и устало отвернулась.

– Отвечайте, мать Люсия. – Говорила она холодно и бесстрастно, но каждый слог был исполнен таким весом, что в кабинете сковало всех.

Наконец после долгого молчания мать Люсия робко кивнула.

– Нет… – вырвался у настоятельницы потрясенный стон. – Не может быть.

Не так мне все представлялось. При виде этой сцены начало доходить, что исступление и горе от смерти подруги толкнули меня на предательство.

Я цеплялась за угасающий гнев, но его уже точила зараза. Корни объело тленом, и он перегнивал в пустую скорбь. Не случилось праведного возмездия, столь вожделенного, – я просто нанесла своей наставнице бессмысленный удар в спину.

– Объяснитесь, – приказала мать Винри.

Мать Люсия проглотила язык, покорно склонив голову. В порыве отчаяния я бросилась к ней мимо матери Грейс и упала на колени. Еще не поздно все исправить!

Ее слезы вместо того, чтобы катиться по щекам, просто отделялись и падали на колени, как частички души.

– Люсия, шанс еще есть! Скажите матери Винри, где прячете ведьм, и помогите найти убийцу. Тогда вас пощадят! – дрожащим голосом выпалила я, проливая слезы вместе с ней.

Она посмотрела на меня с грустной