— За… Зачем?! Зачем, Уильям?! — испуганными, почти бешеными глазами смотрел Айви на труп.

— Потому что у меня в револьвере был всего один патрон, а с него всё ещё можно поиметь что-то из припасов. Отпускать без оружия обратно к Генриху — всё равно, что обрекать на верную смерть, только более медленную.

— Мы… как животные.

— Точно, — он надел бронежилет и закинул оружие на плечо, — выживает сильнейший. Теперь поехали. Уверен, если не было плана нас убить, то был послать какой-нибудь хвост — лучше поторопиться.

С трупа было снято всё ценное: рюкзак, что стал Хантеру основным, часы с погнутой секундной стрелкой, цепь с символом Золота — всё той же остроконечной звездой, даже куртка и пояс с начищенной, что странно, пряжкой — всё было забрано для того, чтобы быть отданным в будущих бартерах за какую-нибудь еду.

— А мы не будем его?..

— Что? Прятать? Хоронить? Смысла нет — мёртвые быстрее справятся с нашей работой.

— И куда мы направимся?

— В Кав-Сити — нам нужны припасы, огниво и карта, — о настоящей причине охотник решил умолчать. — Да, я помню, что сказал Джеймсу, когда пытался избавиться от тебя, но, кажется мне, что «виновного» за все эти преступления либо уже нашли и повесили, либо выяснили, что он умер в той же перестрелке. А затем мы двинем в безопасное место — там ты и останешься, — Парень затормозил, удивлённо таращась на идущего позади наёмника.

— А если я?..

— Даже не обсуждается. Как только попадёшь туда — будешь сам волен решать, что делать. А до тех пор пойдёшь по моей указке.

— Я хоть могу узнать, что за место?

— Хм… Нет — ты всё ещё должен мне вопрос. Отвечу только после того, как задам свой.

Машина вновь завелась. Из той же предусмотрительности, что вела Уильяма «Из Джонсборо» Хантера в самом начале, он решил объезжать крупные города, тем более — Оклахому. Заявляться наёмнику в одно и то же место трижды за месяц было сродни самоубийству. Тем более, как считал сам наёмник, кроме солдат из Башни Первого Национального Центра; кроме братьев из Ирена — Адама и Бена, ведомых то ли местью, то ли юношеским максимализмом одного из них; кроме людей с переправы Скайатук, что, наверняка, всё ещё искали его — кроме всего того, мог быть и хвост, посланный Отцом Генрихом — охотник не сомневался, что такой был. А быть зажатым меж двух огней — худший из сюжетов, из которого выбираются, разве что, герои каких-нибудь нелепо наивных романов.

— Итак, мой вопрос, — начал, наконец, Хан, — откуда вы с братом пришли? Какой штат или город, или?..

— Неравноценный вопрос, — тут же ответил Айви. — Глупо отвечать на такой взамен на вопрос о каком-то Чёрном Золоте.

— «Каком-то»… Вот теперь мы и подошли к той части, где мне не нравится твоя схема обменов — как решать, что честно, а что — нет?

— Разве что-то внутри тебе не подсказывает, что честно, а что — нет? Как интуиция? Равноценным вопросом на мой дом был бы вопрос о твоём доме, о самом первом — я мог бы спросить такой.

— Мог бы — я бы не ответил, — впереди на дороге показалась очередная стая, так что пришлось развернуть на восток. — Разница между моим любопытством и твоим лежит в целесообразности — тебе просто интересно, для меня же — это важно.

— Вот именно — важно лишь для тебя. Для меня это такое же любопытство, — Хантер фыркнул в ответ, усмехнувшись. — У нас ведь равные права, верно? Кроме того, что я не могу от тебя уйти? Вот и отвечать, значит, я не буду.

— Последнего, кто сказал мне эту фразу, пришлось пытать два дня. И то, просто из-за того, что в вечер второго он умер от потери крови, — собеседник как-то странно покосился на Хана. — Нет, с тобой я этого делать не собираюсь. Да и угрожать или ограничивать тебя не входит в мои планы. По крайней мере, ты не стал в меня стрелять, хотя это и было тебе выгодно; смог в критичной ситуации не только не потерять самообладания, но ещё и подать мне сигнал, что у тебя есть оружие; ну и, в конце-концов, смог вытащить хоть что-то из раздосадованной вдовы, что чуть мне ногу не отстрелила — это, как ни как, достойно доверия. Пускай и минимального.

— То есть?.. — почти улыбнулся Парень.

— Но не настолько, чтобы учить тебя стрелять, — тут же отрезал собеседник. — Даже не представляй себе сцену, где я выставляю бутылки на какие-нибудь ящички и говорю: «Представь, что перед тобой человек». Взвёл затвор, прицелился так, чтобы прицельная планка и мушка были на одном уровне, выстрелил — всё, что тебе нужно знать… Насчёт твоей системы вопросов: я подумаю. Пока что я не готов к таким радикальным условиям, так что держи любопытство в узде. Итак, теперь мой перефразированный вопрос: когда вы шли в Оклахому, с какой стороны от вас было солнце утром? С какой вставало?

— В чём важность этого?.. А… Кажется, понял. Позади. Солнце вставало позади от нас.

— Ровно позади?

— Ну… Наверное, нет. Позади и немного справа… Наверное, на вот столько, — парень руками показал угол примерно в двадцать градусов.

Охотник кивнул в ответ. «Значит, они пришли с северо-востока — уже можно откидывать Синих, Псов Войны и Единство. Но всё равно слишком много группировок, чтобы просто стрелять наугад. Наводящие вопросы могут помочь мне сузить круг поиска, но не думаю, что мне хватит времени на то, чтобы ходить вокруг да около. Возможно, стоит задать прямой вопрос? Нет — он задаст в ответ, и мне придётся рассказывать то, о чём я предпочёл бы умолчать. Впрочем, как упоминал Воланд… какая ему разница до моего прошлого, как и мне — до его знания? Он ведь исчезнет в этой Гренландии — там, откуда никто не возвращался… Исчезнет, как и многие другие… — охотник сильнее сжал зубы. — А если он исчезнет, то и то, что он знает или не знает, не будет иметь абсолютно никаких последствий…»

— Как и со всеми остальными? — вдруг раздался голос