Шрифт:
Закладка:
Китай он любит больше, чем я, – даже собирается учить китайский, да уже и учит.
– Да ну, поздно! У нас мозги уже затвердевшие.
– У меня – нормальные… Да там и нужно-то всего 2000 иероглифов!
Напоследок вот вам рецепт его любимого блюда: «Берется банка лосося, майонез, разрезаются два яблока на мелкие кусочки и все это смешивается. Можно добавить рис или картошку». Рис – это Восток, тонкость и т. д. А картошка – это русское, простое, как у всех…
Примечание
Я перед публикацией послал Пелевину этот текст, – вдруг он что-то захочет исправить. Он прислал ответ:
…хочу кое-что уточнить. В романе, который я сейчас пишу, действительно происходит взрыв двух одинаковых зданий, хоть и не в Америке. И поэтому события 11 сентября напугали меня вдвойне. Но я отложил работу над романом не только по этой причине, а еще и потому, что занят сейчас другим проектом. Кроме того, ты почему-то считаешь меня богатым. Это, к сожалению, большое преувеличение, хотя в любой другой стране мира автор, продавший миллион и больше книг, становится весьма состоятельным человеком. То, что этого не произошло со мной, кажется мне еще одним свидетельством уникальности исторического пути России – во всяком случае, той ее части, к которой приписан я. Из твоих слов можно сделать вывод, что я вместе с покойным Астафьевым считаю русский народ быдлом. Это не так. Мне вообще не свойственно делить людей по национальному признаку – для меня важнее другие их свойства и качества. Кроме того, досадная оплошность прокралась в описание моего любимого блюда. Я не ем майонеза и избегаю консервов. На самом деле из еды и напитков мне больше всего нравится свежая июньская черешня и бирюзовый чай «Те Гуаньинь № 742».
Харе Кришна, Виктор.
Виктор Пеленягрэ: «Я сложил гимн РФ»
«Потому что нельзя быть на свете красивой такой». Это удивительная песня, она так точно передает настроение русской жизни. Сколько раз я исполнял ее по пьянке под караоке! И еще есть такие слова, уже из другой песни: «Как упоительны в России вечера». Это все, а также многое другое сочинил поэт Виктор Пеленягрэ.
Свою родословную он ведет буквально от Пушкина: «Я – плод кишиневских забав поэта». И жизнь он ведет вполне пушкинскую: стихи, шампанское, карты, проститутки – но наряду с ними и девушки из хороших семей… Молдавия, ссылка в деревню, безденежье, неудачная женитьба… Те же обвинения: «Что ж вы все пишете про не очень возвышенное – про секс, выпивку, закуску!» Да потому писали и пишут, что читатель не может без этого прожить! Ведь это все – вечные темы, к которым всегда обращалась высокая поэзия…
Слава
– Витя! Какие твои самые знаменитые стихи?
– Мой самый известный текст – «Дева-девочка», его знала вся страна, – да вообще весь русскоязычный мир.
Девочка, волнуясь, села на карниз
И с ужасным криком кинулася вниз.
Так соединились детские сердца,
Так узнала мама моего отца.
– А в чем смысл этой песни? Пародия на блатную романтику? Там же еще персонаж чистит краденый наган.
– Нет, это не пародия, не шутки. Мне всегда очень не нравилось стихотворение Сергея Александровича Есенина «Письмо к матери». Но что меня не устраивало? В таких песнях мать всегда седая, в старомодном ветхом шушуне, вдоль перрона идет в тишине – в общем, мрак какой-то. А у меня мама в стихах другая:
Первая красавица в городе жила,
Очень неприступная девочка была.
Красиво! Необязательно ужасы писать о маме.
– А о папе? Он действительно был бандит?
– Нет, но 15 суток отсидел. А мама была действительно девушка из хорошей семьи – красивая, изящная, элегантная.
– А чем же он взял ее?
– Он взял ее социально недетерминированным оптимизмом. А чем можно еще девушку взять? Я знаю, многие берут деньгами, но это скучно.
– А чем эта песня взяла нашу публику? Ее же крутили везде, по всем кабакам…
– Некоторые думали, что песня блатная, – да она и была блатная… Тут получилась гремучая смесь попсы и блатной романтики, к которой у людей тогда была тяга определенная, и это было смело. Хотя в 92-м эту песню крутили во всех кабаках бывшего Советского Союза, у меня часто не было денег на ужин, – мне за исполнение не присылали ни копейки. Я стал получать за нее настоящие деньги только в 95-м. Тогда я наконец смог позволить себе обедать в ресторанах, играть в рулетку… Потом появилась Лайма. Я для нее написал слова четырех джазовых песен, и все четыре попали в караоке, – это признак того, что песня пошла. «Я вышла на Пикадилли».
Не спеши, дорогой,
Все я сделаю сама,
Не спеши, мой родной,
Ты сведешь меня с ума.
Ну в сущности, эта песня – рисунок. Как-то я ехал за машиной, а на заднем стекле у нее была надпись: «Не спеши, дорогой». Цитата, между прочим. И вот я из этой строчки сделал эротическую песню. Еще был «Зеленый остров в зеленом море», это мы с Раймондом Паулсом писали. А потом появился в моей жизни прекрасный композитор Игорь Яковлевич Крутой. Мы пересеклись неожиданно, – Лайма показала ему мои тексты.
– А с Лаймой ты как начал работать?
– Мы просто встретились с ней на одном вечере, и она, зная меня как автора модных песен, дала мне свой телефон.
– У вас, кажется, был роман?
– Нет, к сожалению. Об этом я очень сильно жалею. Я знаком с Андрюшей, другом Лаймы, так что я не мог позволить себе… Если мужчины дружат, они одной помадой не мажутся. Вот. Что еще из наиболее известного? «Мои финансы поют романсы». Это песня реалистичная. Я тогда проигрался в казино, вышел оттуда чуть живой и, понимая, что не могу даже взять такси, родил эти бессмертные строки.
– А эта строчка про «финансы – поют романсы» – твоя или чья?
– «Финансы поют романсы» – это написал народ, это цитата, да, но я ее сделал бессмертной. Потом – «Белый орел».
