Они записывали альбом и поставили туда две мои песни. Они думали, что первой песней будет «Потому что нельзя быть на свете красивой такой». Но я говорил им, я знал, что первой станет именно «Как упоительны в России вечера». Я оказался прав! Эта песня – фактически гимн Российской Федерации.

– Слушай, а зачем Жечков поет, как ты думаешь?

– Душа просит! Вот и поет. Это – правильно… Еще у меня есть песня «А когда я вернусь домой», которая попала в сериал «Откройте, милиция!». В «Убойной силе» есть шикарная песня, которую мы написали с Игорем Матвиенко – «Позови меня тихо по имени», сейчас она на большом подъеме. Потом была песня «Без тебя», там мы обильно процитировали прекрасного композитора Голдмана, – впрочем, со ссылкой. Вот оттуда строки:

А там где пир стоял, теперь – чума,

И я боюсь, что я сойду с ума,

Без тебя, без тебя, без тебя…

– Что-то знакомое… А это ты у кого украл?

– Украл?! Что же, пусть меня обвинят в том, что я украл у Пушкина! Что я взял его сюжет «Пира во время чумы»! Чума! Ну где там Пушкин? Там Пеленягрэ один, и больше никого!

Цитаты

– Ты славишься тем, что воруешь строки у коллег. Причем даже у тех, кто умер 100 или 500 лет назад.

– Да, некоторые обвиняют меня в отсутствии всяческих принципов. Но у меня их нет, принципов, у меня их никогда и не было! Да, я в стихах цитирую практически всю мировую литературу – начиная от Петрарки и заканчивая Блоком. Только в отличие от других, я цитирую, опуская кавычки, – это старый прием, давно известный в литературе.

– Приведи пример своего такого цитирования.

– «Так вонзай же, мой ангел прекрасный, / В сердце острый французский каблук». Это из моего текста. С удовольствием я тут процитировал Блока. Вся литература построена на цитатах. Быть может, вся литература – одна крепкая цитата.

– Кто это сказал?

– Это, если я не ошибаюсь, Ахматова. А может, Мандельштам. Но точно – кто-то из них.

– Тут идет цитирование с кавычками. Этого ты себе еще не приписал.

– Не приписал. Я ж не все себе приписываю! Между прочим, Сенека-младший этим идиотам и негодяям, которые обвинили его в использовании чужих цитат без ссылок, сказал, что все написанное другими он считает своим. И он был абсолютно прав! А великий режиссер Тарантино, которого тоже обвиняли в том, что у него сплошные цитаты без ссылок, бросил своим обвинителям: «Я краду у всех». Великим художникам отдают дань уважения тем, что крадут у них!

– А у кого ты еще брал? Вот ты привел одну фразу, украденную у Блока; а еще примеры?

– Что значит – украл? Я переработал ее!

– Ну украл – в хорошем смысле слова.

– Гм… Я цитировал очень многих поэтов. Один из последних случаев – это цитата из Андрея Туркина. В песню

А в чистом поле система «Град»,

За нами Путин und Stalingrad –

я вставил его слова «а глянешь на небо – там звезды одни». Так из этого раздули целую истерию! А Туркин никогда бы не обиделся. Это мой приятель очень добрый, еще из Литературного института. Я его лет десять не видел, думал, вот – процитирую его, он и откликнется. Но он не смог откликнуться: он, к сожалению, умер… А парень был талантливый. У Пеленягрэ есть одна особенность – он не цитирует бездарных, он цитирует только великих. Неужели я, большой художник, не мог бы написать все сам? Я все могу. А цитирую я просто из любви к литературе. Великий Элиот полностью состоял из цитат, – но они не отменяют его величия. Он был великим писателем! Для того чтобы подключиться к высокому напряжению мировой культуры, нужно быть одной крови с этими разбойниками. Вся литература – это разбой на большой дороге… Да и меня цитируют! Без ссылок! Вот недавно в журнале «Медведь» был заголовок статьи – цитата из моей песни: «В притоне Катманду я закажу свой виски». Я не обижаюсь. Мне даже приятно, что моя песня крутится как народная. Автор там написал, что вот в детстве он услышал эту блатную песенку. А на самом деле эту песню сочинил я. Не так давно. Я написал очень много! Кстати, мне уже очень тяжело отделить свое от чужого. (Громко смеется.) Но самое великолепное, самые ударные тексты я написал сам: «Как упоительны в России вечера», «А в чистом поле…».

Деньги

– Вот скажи мне… Популярность, даже слава, всенародная любовь… Этому же должны сопутствовать миллионы, виллы, лимузины, да?

– Что слава? Яркая заплатка. Меня больше всего удивляет то, что у меня даже кабинета своего нет на сегодняшний день. Все удивляются! «Виктор, вы написали такие песни, в Америке вы, наверное, были бы миллионером, в Малибу жили бы!» Так и думают, наверное, что я живу в Малибу. Но мы-то знаем правду…

– Ладно тебе! Вон Дмитрий Набоков мне рассказывал, что его великий папаша писал свои бессмертные труды в совмещенном санузле на биде. У него тоже не было кабинета!

– Шукшин свои прекрасные произведения тоже писал в санузле.

– Но почему так? Слава есть, а бабок нету. В чем проблема?

– У меня был приятель, который написал в свое время песню «Едем мы, друзья, в дальние края, станем новоселами и ты, и я». Так он на эту песню купил три квартиры. Потому что тогда была очень сильная организация под названием ВААП, которая обеспечивала ему по 17 копеек за каждое исполнение песенки. Со всего Советского Союза ему слали эти копейки, и набегала приличная сумма. А теперь… Сидишь в ресторане, при тебе десять раз подряд заказывают твою песню, и никакой ВААП это не волнует.

– Не далее как в пятницу я по пьянке исполнил твою песню «Потому что нельзя…» в клубе Beverly Hills на дне рождения одного человека. Получишь ты с этого 17 копеек?

– Не думаю… Был короткий период, когда наш труд оплачивался правильно. До дефолта (1998 г.) за каждый прокрут песни на радио присылали три рубля. Это было 50 центов по тогдашнему курсу! Я получал хорошие деньги… А сейчас все равно шлют по три рубля… Какая страшная несправедливость!

– Но зато слава есть!

– Слава – это тоже прекрасно…

Кто-то из друзей так описывал его повадки: «Деньги разрушительно действовали на жизненный уклад Пеленягрэ, страдавшего склонностью к мотовству. Стоило ему почувствовать себя богатым, как он сразу обрастал массой дорогостоящих привычек и начинал столоваться в первоклассных ресторанах, заказывать одежду у первоклассных портных и