седые волосы, по старой орденской моде отпущенные до плеч. Их и длинную, такую же белую бороду пожилого рыцаря нещадно трепал, развевал и путал ледяной ветер Волчьего края. Но старик не обращал на это никакого внимания: его кустистые брови сурово хмурились, а пронзительные черные глаза, несмотря на возраст не утратившие яркости и живости, пристально и внимательно всматривались в серую даль холодной равнины. Тонкие, бесцветные губы старика были плотно сжаты, что придавало его лицу суровое и недовольное выражение.

Но самым пугающим в облике рыцаря было то, что почти вся правая половина его лица, ото лба до самого подбородка, была обезображена следами сильнейшего ожога. Особенно пугающим выглядел чудом уцелевший, но навсегда лишившийся брови и ресниц правый глаз. Ужасающие рубцы придавали лицу старого рыцаря мрачное и зловещее выражение. Они пугали и заставляли многих содрогаться и отводить взгляды, избегая прямо смотреть в лицо старику.

Напряженные, сжатые в кулаки руки старого рыцаря, которые беспощадно натягивали поводья вороного жеребца, и ноги, железной хваткой сжимавшие бока животного, говорили о том, что старший из всадников привык командовать и держать ситуацию под контролем и рассчитывает на полное и беспрекословное подчинение в любых условиях.

Пожилой мужчина был вооружен мощным двуручным мечом. Несмотря на преклонный возраст всадника и его старческую худобу, тот факт, что он владеет этим оружием в совершенстве, не вызывал никаких сомнений.

Рядом с ним на молодом и горячем жеребце рыжей масти ехал всадник помоложе. На вид ему можно было бы дать лет сорок, не больше. Он был невысоким и плотного телосложения, от чего по сравнению с худым стариком казался тяжеловесным и даже немного грузным. Его темные с проседью волосы были коротко острижены.

Лицо мужчины с прямым носом и волевым подбородком тоже было встревоженным и напряженным. Но это не была суровость и непримиримость старшего из рыцарей. Его товарищ, как опытный следопыт или егерь, наблюдал за окрестностями, постоянно присматриваясь и прислушиваясь, и обеспечивал всем троим безопасное путешествие. Его серые глаза, внимательно смотрящие вокруг, казалось, подмечали любую мелочь, даже самую незначительную. Это был взгляд искусного разведчика или охотника, привыкшего выслеживать любую добычу, какой бы хитрой и изворотливой она ни была.

Этот человек явно умел ладить с животными. Когда его нервный, горячий жеребец вдруг начинал беспокойно под ним вытанцовывать, рыцарь наклонялся к уху животного, ласково трепал жеребца по холке и что-то тихо и успокаивающе шептал. Конь в ответ фыркал и тряс головой, но понемногу успокаивался.

Судя по оружию, которое было с собой у среднего по возрасту рыцаря, он предпочитал более простые и менее рискованные техники боя, чем его старший собрат. На поясе рыцаря висел длинный меч, а за спиной был закреплен деревянный, окованный железом щит с гербом Вечного Ордена. Шлем, который держал в левой руке этот рыцарь, имел такие же небольшие стилизованные крылышки, только посеребренные. Это означало, что его обладатель носит титул рыцаря-лейтенанта, самый младший воинский ранг в Ордене.

Третий из всадников выглядел совсем юным, ему едва можно было дать семнадцать лет. Его лицо и весь внешний вид могли бы служить превосходной иллюстрацией для какого-нибудь рыцарского романа, чтением которых страстно увлекаются все дамы — от утонченной знатной герцогини до простой прачки или лавочницы.

Лицо юноши было по-детски чистым, свежим и румяным от мороза. Если этот парень и начал бриться, то произошло это совсем недавно. Благородный овал лица и его тонкие и правильные черты выдавали в младшем из всадников аристократическое происхождение. Большие голубые глаза юноши имели слегка округлую форму, что придавало его лицу милое выражение легкого наивного удивления. Светлые, оттенка спелой пшеницы волосы молодого человека вились крупными локонами, красиво обрамляя его лицо, и развевались по ветру, делая его возвышенным и вдохновенным.

От обладателя такого лица обычно ожидают хрупкого телосложения, но юный всадник был отлично сложен, широкоплеч, мускулист и для своего возраста достаточно высок. Спокойные, уверенные движения, которыми он управлял высоким и сильным гнедым жеребцом и манера сидеть в седле говорили о том, что юноша привычен к дальним верховым путешествиям. А любопытство и даже восторг, с которыми он вертел головой, увлеченно рассматривая незнакомую местность, свидетельствовало еще и о его неуемной энергии, в то время как его старшие товарищи уже немного устали.

Вооружение младшего из всадников было таким же простым, как и у его более взрослого товарища — длинный меч и щит. Но его оружие было совсем простым, а на щите не было рисунка. Юноша еще не был рыцарем Ордена, и посвящение ему только предстояло. Поэтому, как и подобает оруженосцу, его основной обязанностью было обеспечить своим старшим товарищам все удобства во время путешествия.

Поэтому младший из всадников вел в поводу мощную вьючную лошадь, нагруженную латами и припасами, и постоянно оглядывался, чтобы с ней ничего не случилось. Оруженосец очень старался не смотреть на самого старшего из своих спутников. Но когда взгляд молодого послушника случайно падал на обожженное лицо старика, юноша вздрагивал, бледнел и поспешно отводил глаза.

Все трое ехали молча, повинуясь направлению, которое указывал им рыцарь-лейтенант.

* * *

— Я вижу, я вижу лагерь! — внезапно с восторгом воскликнул младший из всадников.

От захватившего его боевого азарта он выпустил из рук повод вьючной лошади и ударом шпор отправил своего гнедого жрербца в галоп. Вскоре и конь, и всадник были едва различимы за снежной пеленой разыгрывающейся метели.

Старший из рыцарей хмуро посмотрел вслед юноше и недовольно поморщившись, повернулся в седле к своему второму спутнику:

— Сэр Конрад, мне говорили, юноша готов к посвящению. Я вижу иное.

Голос старого рыцаря был под стать его возрасту — дребезжащим и по-старчески скрипучим.

Всадник, которого назвали сэром Конрадом, с тревогой посмотрел вслед ускакавшему юнцу и пристыженно опустил голову, в душе ругая себя за смущение. Но в голосе старика звучала такая властность, а взгляд его горящих черных глаз был столь пронзительным и требовательным, что многие рыцари Вечного ордена невольно робели перед этим сухим и жилистым седобородым человеком, который, казалось, едва ли не приходился ровесником самому Пророку. Так себя вели перед ним и старшие, и младшие по званию братья. Все прекрасно знали, что из-за своего низкого происхождения сэр Бертран никогда не продвинется по чину выше рыцаря-капитана. Тем не менее их старший товарищ был очень авторитетной фигурой в Ордене. Его уважали и даже боялись, с его мнением нельзя было не считаться.

Конраду иногда приходило в голову, что к сэру Бертрану прислушивались в основном из-за его фанатичной нетерпимости