Шрифт:
Закладка:
— Тебе вовсе не нужны способности, чтобы однажды превзойти меня и стать навархом. — Аминтас сдержал порыв ответного гнева. — Ты один из самых сильных людей в моем отряде, поэтому сейчас я нуждаюсь в тебе как никогда прежде.
— Ты заговариваешь мне зубы. — В глазах Одиссеуса читалось недоверие вперемешку с отвращением.
— Твой проступок указывает лишь на наличие недостатка опыта, который со временем восполнится. Все мы когда-то заблуждались и считали, что это легкий путь — я не собираюсь наказывать кого-либо за стремление защитить государство. — Амин не выплеснул рвущихся наружу эмоций, однако все равно посчитал необходимым напомнить подчиненному об уважении. — И чтобы я больше никогда не слышал фамильярности в свой адрес! Ты мне не друг — еще одна подобная выходка и следующие полгода будешь драить палубу.
Одес благоразумно промолчал и проводил удаляющегося наварха внимательным взглядом темных глаз.
С каждой минутой на пляж прибывало все больше людей — они приветствовали Аминтаса Ликайоса и рассаживались по лодкам, гремя снаряжением и мешками с провизией. Для надежности Амин взял две полностью укомплектованные команды численностью по тридцать человек, прежде работавших друг с другом и прекрасно знающих свое дело. Он не сообщил им целей короткого путешествия и попросил не распространяться о нем, а потому очень удивился, заметив приближающуюся фигуру.
— Ты должна быть еще в постели, Кали.
— Я Смотрящая. Я должна бдеть. — Узкое лицо Калипсо было серьезным.
— Мы едва вернулись из дозора. Отдохни, выпей как следует, да навести родителей. Ты заслужила это, как никто другой.
— Пока мой наварх рассекает волны? Ни за что!
— Я тебя не беру. Хочешь, чтобы я приказал тебе, или уйдешь сама? — Аминтас был непоколебим. — Но прежде расскажи, откуда ты узнала о нашем отбытии?
— Казармы полнятся разными слухами: от самых наивных до исключительно выдуманных. Я и сама не дура — на островах скрывается нечто пугающее. Впервые в ваших глазах читался сковывающий страх, а мое сердце замирало от животного ужаса, стоило нам приблизиться к берегу. Я знала, что вы это так не оставите. Возьмите меня. Дайте и мне возможность доподлинно узнать природу этого страха.
— Ты будешь лишь мешаться на палубе. Между этими людьми имеется сработанность — они на голову выше тебя по подготовке.
— Я готова взять тряпку в руки, сесть на весла или просто забиться в самый дальний угол — только бы попасть на один из этих кораблей.
— Упрямая Лиса! — Амин помассировал лоб. — Мы не будем приближаться к островам, а поглядим на них издалека. Прометей принял решение о высадке полноценной ударной группы, которой я должен посильно обеспечить первоначальную безопасность и пути отхода. Если тебя это устраивает, то запрыгивай.
Аминтас рассматривал забирающуюся в лодку девушку, размышляя, не зря ли он уступил ей. Своей мешаниной маленькая Лисица на деле не доставит команде проблем — при нужде она смогла бы спрятаться даже в пустой комнате, — но за ее действия при появлении неведомой ранее опасности он не ручался. Растерянность может стоить Калипсо жизни. Тем не менее ему было проще взять ее, чем выслушивать бесконечные мольбы и уговоры.
Кали умела как следует присесть на уши. Вся ее натура трубила о наличии у нее длинного языка и врожденной хитрости: лицо девушки украшали узкие скулы с небольшими ямочками на щеках, острый подбородок, миловидный носик, широко распахнутые ярко-зеленые глаза и изогнутые густые брови. Амин в первый же день нарек Калипсо Лисицей из-за ее характерной внешности, а остальные в отряде быстро подхватили это прозвище.
Уже сидя в лодке и качаясь на волнах, Аминтас опустил руку в воду, знакомясь с сегодняшним морем. Желаемого штиля не предвиделось — то поднимающийся, то успокаивающийся ветер мог либо придать кораблям скорости, либо окончательно разбушеваться и превратить воинов в безымянных мертвецов на дне океана. Амин не знал, кому молиться — Прометею, Посейдону или Кайросу, — он обратился ко всем сразу, попросив у них помощи.
Солон
Солнце едва появилось из-за горизонта, озарив теплыми лучами крыши домов. В лицо Солону бил ветер далекого Восточного океана, развевая его редкие седые волосы на голове и подол длинного котта[40]. Стоя на балконе, старик рассматривал город под собой, пытаясь вспомнить, когда он покидал его в последний раз. Столь привычный вид из башни давно стал ему родным: Сол знал, на какой улице и в какой момент появляются дозорные, знал, что по воскресеньям на рыночной площади собираются целые толпы, и нередко происходят драки, что в таверне рядом с акрополем по средам и субботам проходят громкие и веселые гуляния с участием кифаредов и аэдов, чьи задорные песни разносятся на многие роды[41] вокруг, и что глубокой ночью в закоулках часто случаются жестокие убийства, сопровождающиеся душераздирающими криками жертв. Впервые за целые десятилетия советнику Ареса предстоит временно оставить столицу без своего присмотра и отправиться в далекое путешествие. [40 - Туникообразная верхняя одежда с узкими рукавами.][41 - Один род равняется примерно пяти метрам.]
Солон взвалил на спину мешок с необходимыми ему в дороге вещами и напоследок осмотрел свое жилище, мысленно прощаясь с ним. Заметив сложенные вещи на краю дифроса, он вымученно улыбнулся, отчего его глубокие морщины у уголков губ превратились в уродливые складки. Старик привык носить просторные одеяния, в которых тело двигалось свободно и могло дышать, но для поездки в седле ему пришлось сменить их на тугой дублет, неудобные кожаные штаны и натирающие мозоли сапоги — он в сотый раз поблагодарил давно покойных родителей, что заставляли его читать книги, пока остальные мальчишки игрались с деревянными палками во дворе.
Сол спустился по лестнице и вышел наружу, где его ждала малоприятная встреча.
— Решил податься во все тяжкие на старости лет? — Николаос Фотиадис смотрел на Солона сверху вниз со всей высоты своих шести футов и пяти дюймов — он не горбился, как делал это обычно. — Подумал ли ты, чем это может закончиться?
—
