Фабрицио.

— Давай не будем трогать моих крошек? — Алесса даже улыбнулась. Взлохмаченная, возбужденная спором и необходимостью защищать своих убийц, она выглядела невероятно уязвимой и слабой, будто не он только что валялся на полу.

— И что мне за это будет?

— Я не растрезвоню всем, что первую и вторую брачную ночь ты валялся на полу в неадекватности, отбиваясь от пауков.

Риц задумчиво кивнул. Неторопливо отошёл от девушки, сел на кровать, расслабил завязки штанов.

Алесса прикусила губу. Судя по выражению её лица, Интериус успел уничтожить половину террариума. Хозяева чувствуют каждого своего фамильяра. Интересно, она ощущает смерть каждого из них? А если бы у неё был клан муравьев? Это же с ума сойти можно от количества убийств в день.

Ладно, когда она волнуется и пытается испепелить его взглядом, ей невозможно отказать. Маленький лохматый огонёк. Того и гляди — спалит взглядом. Его жена — настоящая фурия.

— Попроси меня. И я оставлю тебе твоих гадов, — голос Рица стал хриплым и низким.

Девушка сцепила руки в замок, пытаясь победить свою гордость. Ви Сенты не просят. Они бешеные дикие псы своего отца.

Мужчина чуть улыбнулся.

Риц никогда не мечтал о жене. Но, глядя на ненависть, пронзающую его насквозь, загадал единственное желание в этом году:

“Укротить красноволосую бестию”.

— Прошу тебя, — тихо прошептали пухлые розовые губки.

“Не слышу”, — усмехнулся про себя Риц, но тут же щёлкнул пальцами:

— Ко мне. Оставь их.

Алесса прикрыла глаза и облегченно выдохнула. И в этот миг стала божественно беззащитной.

— Только из-за того, что ты моя жена, я оставил их в живых. Ещё одна попытка натравить на меня насекомых…

“Чёрт, пауки — не насекомые. Они, сука, паукообразные. — мысли Фабрицио скользили от самых глупых к самым вожделённым: — Пора выдрессировать одного из щенков Ви Сентов”.

— Мои фамильяры больше не будут тебя трогать, раз уж ты так их испугался, — девушка вскинула подбородок и посмотрела на мужа с воскресшей решительностью.

Ну, в язвительности ей не откажешь. Чёрт, надо было заставить её переспать с ним, когда выдвигал условия помилования.

Да нет. Риц ещё ни разу не опускался до принуждения. Он и сам справится.

У каждой прекрасной фурии есть слабое место.

Осталось выяснить болевую точку его милой строптивой жены.

Риц поманил девушку к себе. Алесса подошла неохотно, медленно, но не отрывала от него голубых глаз. Плавная, тягучая походка, округлые бёдра, алые волосы до пояса, будто река кровавых слёз.

Она идеальна.

— Поцелуй меня, — приказал Риц.

Алесса безропотно подчинилась. Встала между его колен, наклонилась и прикоснулась к нему губами. Нежно и робко.

Может быть, он был не прав прошлой ночью, и он первый мужчина у неё?

Да нееееет. Он изучил её досье. Как минимум, шесть любовников. Трое их которых пропали. Оставшихся он найдет и кастрирует.

На Алессе прямо написано “совратительница всех встречных-поперечных”! Мимо неё не пройти. Слишком яркая, слишком дерзкая, слишком желанная…

Де Лот мягко усадил девушку к себе на колени. Тонкая сорочка задралась до бёдер. Риц, как и Алесса, проследил за своей рукой, приподнявшей подол ещё выше, перевел взгляд на заострившиеся вершинки женской груди и хрипло спросил:

— Во сколько лет Богиня дала тебе семя?

Не это готовилась услышать Алесса и от растерянности сказала правду:

— В десять.

— Ты бесстрашная маленькая бестия, — Де Лот прикусил набухший сосок прямо сквозь сорочку. Шёлк скользил и скрипел на зубах приторной цветочной сладостью. Алесса пахла удивительно приятно, Риц уткнулся носом в ложбинку между грудей и вдохнул глубже.

Девушка пахла розами.

Когда он прошёл через Сад Бестий, ему было семнадцать лет. И он до сих пор просыпается от кошмаров, возвращающих его в это место. В колыбели фамильяров всё пропитано ароматом роз. Цветы крови и шипов.

Алесса обхватила мужа за голову, провела пальцами по гладким чёрным идеально уложенным волосам. Без единого колтуна. Приоткрыла губки и взъерошила прическу против роста волос, на затылке собрала пряди в кулак и потянула вниз, поднимая лицо мужа на себя, прошептала:

— Я почти убила тебя.

— Я наследник де Лотов. Чтобы убить меня, потребуется нечто большее, чем парочка пауков.

Мужчина переложил девушку на кровать. Алесса подобралась, будто готовясь к бою, явно опасаясь новых домогательств.

Но Риц слишком устал. Переливание крови — занятие, не способствующее мужской потенции.

Де Лот лёг рядом с женой, обнял её и накрыл одеялом:

— Сегодня мы будем привыкать друг другу. А вот завтра…

Завтра он проверит, так ли она горяча, как пылают её волосы.

11. Алессандра

Служанка заслуживает смерти!

Алессандра даже выговорить это не успевает, а несколько мелких пауков уже ползут по стене.

Нет-нет-нет.

Возьмите себя в руки, госпожа Ви Сент.

Де Лот.

Ты теперь “госпожа Де Лот”!

Аж зубы заболели от этой мерзкой фамилии!

— Ты удивительно свирепа сегодня, дорогая. Может быть, прочитаем молитву и уже похороним этот сэндвич? — Де Лот, как обычно, собран, красив, выглажен и прекрасен. И снова тонну геля для укладки на волосы вылил, аж можно ослепнуть от блеска.

Алесса перевела взгляд с мужа на свои руки. Бутерброд в её ладонях крошился мелкими кусочками, бекон и сыр распластались по столу. Пальцы оказались измазаны в кетчупе, которым старательная прислуга улучшила завтрак.

А ещё старательная прислуга носила платье короче колен, вырез ниже солнечного сплетения и белоснежный фартук, подчеркивающий огромные размеры. Две штуки двузначного размера!

Фабрицио поблагодарил девушку за завтрак. А вот у Алессы свело скулы от того, как служанка вертит бёдрами и выгибается, намазывая бутерброды. Это же неудобная поза! В такой позе только людей убивать можно.

Короче.

Служанка заслуживает смерти!

— Я помогу, — муж неожиданно оказался совсем рядом. Наклонился, забрал сэндвич, взял руки Валерианы в свои ладони, поднёс к лицу и облизал поочередно все измазанные соусом пальчики.

От мизинца правой руки к мизинцу левой, касаясь языком каждой впадинки между пальцами. И даже причмокивая от удовольствия.

— Что это вообще за извращения?! — опомнилась Сандра. — Руки прочь от меня! Язык то есть!

Стушевалась под насмешливым взглядом мужа и добавила тихо:

— Язык… кхм… Я тебе сейчас язык твой отрежу…

— Не стоит, дорогая. Он тебе ещё пригодится, — игривым тоном сказал Риц.

— Только как трофей, — едва не выдав волнение в голосе, заявила мужу, театрально отворачиваясь.

— Можешь меня всего как