— Я выполнил твой приказ. И требую новый.

Валериана откинулась в кресле. Зажала трубку между ухом и шеей, приспустила панталончики в виде небольших шортиков и сдавила точку между нежных лепестков кожи, потом растёрла круговыми движениями, провела сверху вниз, как это любил делать Хит. Да. Это то, что ей надо.

Она должна забыть о разговоре с отцом. И это единственный способ:

— Трахни меня.

— Приеду через полчаса, — по-деловому сообщил Хит. — Дела закончить надо.

— Нет. Сейчас.

— Это как? — растерялся мужчина. — Фамильяра послать?

— Скажи, что достаёшь свой член и вставляешь в меня.

— Вал, а как…

— Скажи мне это, — прорычала девушка в трубку.

— Я нежно целую тебя в губы, обнимаю и прижимаю к себе… снимаю с тебя платье и вхожу в тебя? — голос Де Энцо стал неуверенным. Девушка протолкнула свои пальцы внутрь себя, надавила ногтем на клитор и застонала. Воображение рисовало ей высокого мускулистого мужчину в клетчатой рубашке. Штаны его спущены. Сильная рука обхватила член и водит снизу вверх. Он сжимает губы, пытаясь не говорить слишком громко. Стены в доме мафии тонкие. А собравшаяся в соседнем зале братва отлично слышит подозрительные стоны и гадает, что же происходит в маленькой кладовке, куда убежал их начальник с новеньким аппаратом связи.

Де Энцо не умеет краснеть, но в мыслях Валерианы он заливается краской и сжимает ягодицы от стыда. Девушка выгибается, она почти чувствует мужчину внутри себя. Её стон настолько громкий, что в комнату стучится служанка.

— Не входить. Всё нормально! — кричит Валериана в панике.

— Я хочу тебя… — слышится с другой стороны трубки.

— Ты уже во мне.

— Тогда я нежно люблю тебя.

У Вал перехватывает дыхание. Она затеяла разговор в шутку, чтобы сбросить оцепенение от новости о женихе, но теперь не может остановиться. Воображение не имеет преград, и так легко себе представить, что она стоит рядом с ним, касается его…

— Быстрее.

— Ускоряюсь, моя королева.

Он вошел в неё сзади и жёстко насаживает её на себя. А Вал стоит, опираясь на стену руками. Ноги трясутся, колени сводит судорогой. Она готова взорваться.

— Сильнее…

— О, Вал… я чувствую твою грудь в руках, бёдра, кожу. Сладкая моя…

— Хит, я люблю тебя…

— Бля… На штаны кончил, — с досадой в голосе вырвалось у мужчины.

Валериана не выдержала и рассмеялась. Счастливо и громко. Дверь открылась. Встревоженная служанка сбегала за дворецким. И тот приравнял звуки из-за двери к “тревожным” и воспользовался ключом.

Валериана едва успела юбки опустить. И поклялась этот ключ засунуть в жопу и дворецкому, и служанке. Благо, большой. На двоих хватит.

— К вам ваш брат! — в ужасе закричала служанка, увидев лицо хозяйки.

Вал тут же сменила гнев на милость, тем более настроение у неё стало преотличнейшее.

— Я бы так не радовался.

В комнату прошел Фабрицио Де лот.

— Хит Де Энцо убил брата моей жены.

13. Фабрицио

— Быть этого не может!

— Валериана, он последний видел его! Я был на месте убийства! Везде кровь и ошмётки кишок. Один глаз вырвали.

— Вот это уж точно не почерк Хита! — Вал яростно сжала кулаки, готовая бороться до последнего.

Не его, уж точно. Но его видели за несколько часов до смерти Леона Ви Сента.

И там явно что-то искали.

Фабрицио потёр веки.

Осведомитель предоставил полный отчёт обо всех посетителях Леона Ви Сента. И только Хит де Энцо вызывал подозрение. Более того, Максимилиано Ви Сент был в курсе этого.

— Да это мог быть подосланный молочник! — прошипела Валериана.

— Где он?

Девушка сложила руки на груди:

— С Ви Сентам он обговаривал возможность совместной зачистки комиссариата.

— Что за новости? Отец?

Полицейские в последнее время действительно распоясались. Никакого уважения к великим семьям. Но кооперироваться с Ви Сентами?! Себя не уважать.

Валериана отрицательно покачала головой, скрипнуло железо колясочных спиц.

— Я попросила.

— Отец будет зол.

Девушка откатила коляску к окну. Её затылок даже не выглядывал из-за спинки коляски. Риц постарался говорить спокойнее:

— Это бросает такое нехилое пятно на нашу семью, что нам не откупиться будет!

— И это всё, что тебя волнует?

Риц слегка нахмурился. А что ещё?

Валериана резко развернулась, подъехала к нему вплотную, наехав колесами на лакированные ботинки от Стразино Арсазино, и только теперь Риц увидел в глазах сестры слёзы:

— Помоги ему. Ответственным назначили Ронана Ли Кастильо. А ты знаешь, насколько этот полицейский повернут на законе. Ему бы только кого-нибудь посадить.

— Если виновным признаю де Энцо, Ви Сенты его просто убьют.

Валериана заплакала. Громко, горько и неудержимо. Тонкие плечи под тканью дорогого платья из шёлка подрагивали. Короткие волосы были собраны в изящную причёску и закреплены белой атласной лентой с украшением из живых цветов.

Фабрицио опустился перед девушкой на колени, обнял и прошептал:

— Я всё исправлю, сестра.

Картина разорванного Леона Ви Сента не отпускала. Фабрицио зажмурился, ослабил ворот рубашки и расстегнул запонку на левой руке. Холодное золото помогало совладать с тошнотой.

Тихий зуд всё ещё преследовал его. Почти неслышное шипение ушедшей жизни. Шёпот Интериуса на самой кромке сознания. Фамильяр сетовал, что не забрал силы этого человека.

Старший брат Алессы жил в отдельной квартире на центральной Шевролет авеню. И ему было тридцать три года.

Нашла его домработница — молодая женщина, убирающая каждую неделю в квартире. Миловидная, с красивой грудью, пухлыми губами и очень услужливая. Ничего лишнего. Голый профессионализм в чистом виде.

Мужчина был мёртв уже три дня. Кровь запеклась чёрной коркой вдоль пола. Тело лежало в ванной: шея разорвана, костяшки стерты почти до костей, ногти содраны. Леон Ви Сент отбивался, как зверь. Но тот, кто напал на него, был сильнее.

Он располосовал жертве не только голову, но и живот. Вытащил внутренности, растянул гирляндой вдоль итальянского кафеля. Судя по алым каплям, некоторое время убийца держал тело на весу. Потом перенёс от раковины к противоположной стене, а кишечник прополз за ним.

Как-то так. Но Риц не был криминалистом и точнее сказать не мог. Его больше привлёк рисунок на кафеле — греческие нимфы с пиалами в бежевых тонах. Портить такое чудо — чудовищное преступление.

Борьба была отчаянная. И убийца что-то искал. Все шкафы переворошили. Вещи выкинули