Неважно, как часто продолжаю это делать.

Обнаружив, что комната, в которой она была, пуста, пытаюсь зайти в ту, что находится в конце коридора.

Едва успеваю сделать несколько шагов, как телефон оживает.

Иден: Я уже дома.

Собираюсь ответить, но приходит еще одно сообщение.

Иден: Прекрати писать мне. Я хочу спасти последние два часа дня рождения, который ты испортил.

Нажимаю на кнопку ответа и решаю, что лучше уважать ее желания. Может быть, когда она успокоится, то даст шанс объяснить, что неважно Маргарет или не Маргарет... мы никогда не сможем быть вместе. Не так, как она хочет.

Хоть и не могу найти в себе силы отпустить ее, как следовало бы.

Проводя рукой по лицу, расхаживаю по комнате, подыскивая нужные слова, чтобы успокоить ее.

Но не нахожу.

Качая головой, смеюсь. Глупой восемнадцатилетней девчонке не следует связывать меня такими узлами.

Я взрослый мужчина. Я контролирую эту ситуацию... не она.

Иден молода, впечатлительна и, по словам ее психотерапевта, немного психически неуравновешенна из-за своей тревожности и недостатка материнской ласки, которой недополучила от Карен в детстве.

Поэтому она сделает все, что скажу.

Потому что любит меня.

Потому что хочет меня.

Потому что я единственный, кто у нее есть.

И когда увижу ее позже... позабочусь о том, чтобы она не забыла об этом.

Сжимаю растущую эрекцию в брюках. Я собираюсь взять то, что принадлежит мне.

Лихорадочно соображая, расстегиваю ширинку и сжимаю член в кулаке. Каждый нетронутый идеальный дюйм ее тела.

Облизывая губы, сплевываю на ладонь и провожу ей по стволу.

Как только вернусь домой, раздвину эти длинные ноги и всажу член в ее сладкую, невинную пизду. И покажу ей, кому именно она принадлежит.

А если она начнет протестовать или попытается сопротивляться, сделаю это еще жестче.

Ускоряю темп, дрочу так быстро, что комната кружится.

Так, блядь, сильно, что она плачет и умоляет меня остановиться.

Но я не останавливаюсь.

Потому что она моя.

Прекращаю движения, когда слышу вдалеке, как стонет женщина.

Не уверен, от боли или от удовольствия.

Она делает это снова, и я, как мотылек на пламя, устремляюсь на звук в спальню, но обнаруживаю, что там пусто.

Оглядываюсь по сторонам, отчаянно пытаясь понять, откуда доносятся стоны. Мурашки бегут по коже, когда слышу глубокое ворчание, сопровождаемое шлепками тел друг о друга.

Словно ищейка, идущая по следу, направляюсь на шум к двустворчатым французским дверям в другом конце комнаты.

Крепко сжав в руке член, подхожу к ним и заглядываю через стекло.

И чуть не кончаю на месте.

Оба повернуты ко мне спиной, но то, что происходит на балконе, невозможно перепутать. Какой-то мужчина в костюме трахает женщину до потери сознания.

Напряжение в члене резко возрастает, и мне приходится втягивать воздух, пока он продолжает вдалбливать ее в перила, словно она не более чем тряпичная кукла. Резкие толчки, должно быть, слишком сильны для нее, потому что она начинает терять равновесие.

Как раз в тот момент, когда она уже готова рухнуть, он хватает ее за бедра и шепчет: — Прими мой член как хорошая девочка.

Его голос пронзает меня насквозь, и жар обжигает бедра, когда она всхлипывает. Жуткое чувство пробирается по позвоночнику, но не обращаю на него внимания и толкаюсь в ладонь в тот самый момент, когда он вонзается в нее.

Яйца покалывает от зрелища, которое мне устраивают, и знаю, что могу кончить в любую минуту, но тут он рычит, и его тело содрогается.

— Нет. Не останавливайся, мать твою, — ворчу себе под нос, мой нуждающийся член протестует против несправедливости. — Я еще не закончил.

Как раз в тот момент, когда раздумываю, не пойти ли мне туда, чтобы попробовать ее, мужчина опускается на колени, открывая мне прекрасный вид на ее обнаженную спину и пухлую голую задницу.

Господи, блядь, Иисусе. Луна освещает ее гладкую кожу, спутанные светлые волосы и мягкие изгибы. Она похожа на сексуального ангела.

Член пульсирует, и я дрочу быстрее, когда он проводит большим пальцем по ее киске и раздвигает половые губы, обнажая ее.

Пододвигаюсь, пытаясь разглядеть получше, но его голова приближается на дюйм, закрывая обзор.

Мудак.

Закрыв глаза, прижимаюсь лбом к стеклу и вздыхаю. Без сомнения, стоны, которые она сейчас издает, — это стоны чистого экстаза.

Она наслаждается тем, что ее пизду трахают как маленькую грязную шлюху.

Сжимаю ноющий ствол, представляя все недозволенные вещи, которые его рот проделывает с ней.

Дыхание вырывается из меня короткими, неровными ударами о стекло, когда наблюдаю, как его затылок двигается вверх-вниз, а она начинает извиваться напротив его лица.

Я так близко. Так чертовски близко...

— Дэмиен, я...

Волосы на затылке мгновенно встают дыбом. Это имя... ее голос.

Нет. Этого не может быть. У меня галлюцинации.

Качаю головой, убежденный, что мое нынешнее состояние вызвано стрессом от предстоящих выборов.

Однако кровь стынет в жилах, когда мужчина поворачивает голову и пара жутких голубых глаз встречается с моими.

Его губы кривятся в злобной ухмылке, привлекая мое внимание к крови на его челюсти, прежде чем он снова пронзает ее своим языком.

Стискиваю зубы, осмысливая происходящее.

Иден. Дэмиен. Иден. Дэмиен.

Это равносильно тому, чтобы наступить на мину.

Пытаюсь повернуть ручку, но не могу. Когда нажимаю сильнее, то понимаю, что обе балконные двери заперты снаружи, и я не могу их открыть.

Ярость скручивает внутренности, и я подношу кулак к стеклу и бью по нему.

— Иден!

Она не знает, кто такой Дэмиен Кинг. Она не понимает, что он опасен. Она не знает...

Не знает правды.

— Иден... — желудок ухает вниз, когда она обмякает. Одно ее запястье привязано к перилам, отчего тело слегка раскачивается как мой собственный маятник судьбы.

Дэмиен встает и подходит ко мне с довольным выражением на лице: — Ты выглядишь так, будто увидел призрака, — жестом указывает на Иден, и его глаза сужаются. — Похоже, теперь нас только двое.

Ужас когтями впивается в грудь. Он как пиранья, дразнящая свою добычу.

Он держит меня именно там, где хочет.

Сдерживаюсь, чтобы не найти кувалду и не разбить стеклянную дверь, разделяющую нас, и зубами не вырвать его яремную вену.

Открываю рот, чтобы заговорить, но телефон вибрирует.

Он выпускает струйку дыма в мою сторону.

— Возможно, ты захочешь ответить.

У меня сводит челюсть, когда подношу телефон к уху. Судя по экрану, это Эндрю Джонс, глава