она ровно, не понимая, что ее гложет. Казалось бы, стоит порадоваться за человека, но отчего-то его слова показались ей незначительными. Грант почувствовал ее настроение и прищурился.

— Ты чего-то недоговариваешь.

— Это меня не касается.

— Говори, как есть, Александра.

И она решилась.

— Все это… не похоже на тебя.

Лицо Гранта так исказилось, что девушка отшатнулась — казалось, над ней нависла опасность, явственно исходящая от него.

— Что не похоже на меня? — тихо переспросил он, и голос его, бархатистый и едва слышный, был куда более страшен, нежели если бы Грант кричал. — Успешность? Благосостояние? Тебя удивляет то, что люди хотят сотрудничать с тем, кто начинал свой путь простым садовником?

У Александры защемило сердце. Ей вспомнилось, что прежний Грант неизменно гордился своим происхождением и родом деятельности, не заботясь о том, что скажут другие. Главное, считал он, работать на совесть. Когда его начало волновать чужое мнение?

— Нет, я имела в виду другое. Я помню, как ты организовывал программы получения стипендии для студентов-иммигрантов — вот это было в твоем стиле.

— Я вложил миллионы в благотворительность.

— Прекрасно. — Александра приложила руку ко лбу, ощущая, как в висках начинает пульсировать боль. — Ты просто… изменился. Словно теперь для тебя важны другие вещи.

— Так и есть, Александра. Ты, как никто другой, должна знать, отчего это произошло.

С этими словами Грант повернулся и пошел. Александра смотрела ему вслед, и ей все больше было жаль его. Все его победы казались ей пустыми, а вот потери — огромными. Потеряв дом и отца, он теперь смотрел на свое прошлое как на постыдную слабость.

— Твоя комната будет тут рядом, в другом гостевом крыле, где будут жить сотрудники «Пирсон групп», — внезапно произнес Грант, заставив ее очнуться от раздумий.

— Моя комната? — непонимающе переспросила Александра, качая головой, точно желая проверить, не ослышалась ли она.

Грант повернулся. Между бровей его залегла складка.

— Твоя комната. Что-то не так?

— Я просто… думала…

— Что будешь каждый день приезжать из Нью-Йорка?

— Нет. Но я могла бы снять комнату в отеле.

— Все мои сотрудники будут жить в доме.

— Но я не вхожу в число постоянных сотрудников твоей компании.

Александра и сама не понимала, отчего так испугалась. Ей вовсе не хотелось тратить лишние деньги на отель, но, с другой стороны, лучше так, нежели оставаться в непосредственной близости от того места, где Грант спит, принимает душ, переодевается…

— Это не обсуждается, — отрезал он.

Александра вздохнула — что ж, придется смириться.

— Ладно, — бросила она, пытаясь улыбнуться, но улыбка ее вышла, скорее, похожей на оскал, — спасибо.

В этот момент ей почудилось, что в глазах Гранта мелькнул триумф, и снова появилось противное чувство того, что ею вертят, преследуя какие-то неясные ей цели. Конечно, Грант был не таким, как отец, но Александра не любила подчиняться чужой воле, чувствовать себя беспомощной игрушкой в руках других.

Пройдя мимо последней комнаты на пути назад, она остановилась, позабыв обо всех проблемах. Зрелище перед ней открылось поистине уникальное.

— О! — только и сумела выдохнуть Александра.

Все комнаты, которые до сих пор они прошли, были милыми, уютными, но эта была величественной, поразительной, и чувствовалось, что к отделке и декору приложил руку мужчина. Стены выкрашены в светло-серый цвет, за исключением той, у которой стояла кровать. Она была выполнена из темного дерева. Над кроватью висел современный черный светильник, а сама она являла собой грандиозное зрелище: огромная, накрытая сизым покрывалом, с шестью подушками, выстроенными в рядок. Но внимание Александры привлекли фотографии над изголовьем кровати — яркие, завораживающие взгляд. Она не сумела подавить порыв войти в комнату, чтобы получше их рассмотреть. На одной был изображен мужчина, на голове которого красовался оранжевый убор с перьями. Красная краска покрывала его лицо, отчего глаза казались особенно пронзительными. На другой кружилась в танце женщина в голубом платье с гигантским серебристым бантом на груди и таким же голубым головным убором с белой бахромой. Третий снимок запечатлел мужчину в зеленом костюме с маской, изображающей птицу, — клюв, украшенный блестящими камнями, нависал над подбородком, и ярко-зеленые перья торчали в разные стороны. Он протягивал в сторону фотографа зеленый скипетр.

— Грант, они… они прекрасны! — воскликнула Александра.

Она подошла еще ближе, вглядываясь в каждую деталь. В мозгу ее моментально закрутились образы композиций, которые можно было бы поставить сюда, чтобы подчеркнуть красоту комнаты.

— Сюда не нужны цветы, — произнес Грант, останавливая ее поток мыслей.

Александра повернулась, не стараясь скрыть разочарования.

— Почему?

— Это моя комната.

Александра почувствовала себя дурочкой — ну конечно, как она могла не догадаться! Ведь все комнаты, хоть и были красивыми, казались немного безликими: они были лишены тех особенных черт, что придают жилью хозяева своим выбором деталей. Она снова взглянула на фотографию, где кружилась в танце женщина, такая беззаботная и счастливая.

— Я буду рада украсить цветами и эту комнату. Вообще, я бы очень хотела это сделать. — Александра указала на фото. — Они будут…

— Нет, — прозвучал резкий ответ, и столько холодного негодования было в нем, что девушка повернулась, чтобы взглянуть на Гранта.

— Почему?

— Я твой начальник, не твой друг. Не любовник. Я не должен объяснять почему.

Да, подумала она, он прав, хоть и больно слышать это.

— Да, мистер Сантос, вам не нужно объяснять. — Взглянув на свой планшет, она сделала пометку. — Сюда цветов не нужно.

Воцарилось гнетущее молчание. Сунув планшет в сумку, Александра устремилась к двери, опустив глаза. Она была смущена, но вместе с тем и опечалена и, погрузившись в раздумья, совершенно не заметила, что Грант стоит в дверном проеме. Наткнувшись на него, она сделала шаг назад. Он протянул руку, чтобы поддержать ее, но этот жест лишь