испытывать такой ужас. В последний раз это было в первый год жизни в Нью-Йорке, когда они с матерью жили в отвратительной съемной квартире на окраине и каждый стук в дверь заставлял его брать в руки биту. Хуже всего было то, что этот страх, паника при мысли о том, что с Александрой произошло что-то плохое, сменился другим, от которого было куда сложнее избавиться: Грант боялся, что чувства его к девушке не угасли. Ведь как иначе объяснить тот факт, что он восхищается ее силой духа, беспокоится о ее состоянии?

Они вошли во дворик перед домом, где жила Александра, и Грант решил отбросить все свои мысли. У него будет время вернуться к ним, а сейчас главное — донести девушку до кровати, чтобы она могла отдохнуть.

— Мой ключ… — произнесла она, подняв голову.

— Где он?

Пошарив в кармане, Александра достала серебристый ключ на цепочке. Грант наклонился, чтобы она вставила его в скважину и повернула ручку. Потом, войдя, он ногой захлопнул дверь и пошел по лестнице вверх.

— Ты можешь меня отпустить, — запротестовала Александра, но речь ее казалась какой-то смазанной — вероятно, лекарства вместе со снотворным возымели действие.

— Да ты упадешь с лестницы.

— Нет, — пробормотала она, снова роняя голову на его плечо.

Грант проклинал себя за то, что в такой момент, после всего, что довелось испытать Александре, он мог допустить мысль о близости с ней, но сигналы его тела были совершенно недвусмысленными.

Дверь в ее квартиру оказалась не заперта — весьма кстати, потому что, судя по ровному дыханию и тому, как обмякло тело девушки на его руках, она заснула. Грант вошел. В глаза ему бросилось то, какой потертой, старой была мебель в квартире. Но вместе с тем в интерьере присутствовали маленькие детали, придающие домашний уют: цветы на подоконнике, удобное круглое кресло рядом с полками, где рядами выстроились отнюдь не новые книги. Не эксклюзивные издания в новеньких переплетах, которые стояли на дорогих полках из красного дерева в библиотеке Дэвида Волдсворта, а настоящие книги с потрескавшимися корешками и потертыми страницами. Эти книги были любимыми и читаемыми. Все это было неожиданно: та Александра, которую представлял себе Грант на протяжении последних лет, не могла бы жить в такой обстановке. По его мнению, она должна была найти любой способ вернуть в свою жизнь прежнюю роскошь, будь то остатки прежнего наследства или новый кавалер с деньгами, способный выполнять ее прихоти. Никогда он и подумать не мог, что Александра будет жить в квартире, подобной этой, и тем более что она попытается придать ей уют. Снова его начал мучить вопрос, не дающий покоя с тех пор, как прежняя подруга появилась в его жизни: что она за человек? Каждый раз, когда Грант начинал думать, что понял все про эту девушку, она удивляла его.

Подойдя к кровати, он осторожно опустил свою ношу. Матрас слегка прогнулся, показывая свой возраст. Александра вздрогнула, словно от холода, и Грант нахмурился, бросив взгляд на радиатор, настроенный на минимум. Этого явно было мало для холодной весны, и он догадывался, почему был выбран такой режим. Слишком много в его жизни было зим, когда мать поддерживала минимально допустимую температуру дома, и жарких дней, когда вместо кондиционера использовались открытые окна — все это экономило деньги. Взяв плед, он накрыл спящую девушку.

Грант встал. Словно почувствовав его движение, Александра перевернулась на бок и прошептала во сне его имя. Чтобы уберечь себя от соблазна прилечь рядом с ней, он направился к креслу у книжных полок. Придется провести ночь в нем. Но сидеть спокойно было выше его сил, и спустя десять минут Грант понял, что сам себя изводит. Он настоял на том, чтобы сопроводить Александру до дома, он донес ее до квартиры, взяв на себя роль героя-защитника. Однако эту девушку уже не нужно было защищать — она повзрослела, став независимой и целеустремленной. А может, она и была такой, подумал Грант, откинув голову на спинку кресла. В ту ночь, произнося роковые слова о том, что им следует расстаться, она, казалось, вполне владела собой. Может, под ее красотой и очарованием всегда скрывался железный характер, а он был без ума от нее тем летом, и страсть вскружила ему голову, не дав разобраться в том, кем же была Александра на самом деле?

Вопросы — этот и другие подобные ему — не давали Гранту покоя до тех пор, пока сон окончательно его не сморил. Последним, что он видел, была Александра, свернувшаяся на кровати, со спокойным, умиротворенным во сне лицом и улыбкой, блуждающей на губах.

Глава 8

Поставив последний букет в холодильник, Александра критически обозрела белые орхидеи в обрамлении красных роз. Завтра гости Гранта увидят эти цветы в своих комнатах, а вечером будет фуршет и ужин на веранде, то есть работы ее ждет непочатый край, но ей не терпелось начать. В суматохе некогда будет думать о том, что произошло за последние дни. В субботу утром Александра проснулась с гудящей от боли головой. На тумбочке она обнаружила болеутоляющее лекарство и стакан с водой. Грант исчез, и сложно было догадаться, что он был ночью в ее квартире. О нем напоминал лишь слабый аромат, в котором переплелись нотки кедра и янтарной смолы, он преследовал Александру даже в душе. Ей было неловко, когда она вспоминала, как отключилась после поездки в больницу, и в памяти вспыхивали яркие картинки: вот Грант несет ее по лестнице на руках, вот укладывает на кровать.

Она с трудом заставила себя прийти в магазин днем и даже выполнила несколько мелких заказов — букеты к свиданиям, выпускным, юбилеям, — а потом снова принялась за приготовления к понедельнику. Воскресенье тоже выдалось суматошным. Нужно было закончить все перед грядущей неделей и опубликовать две новые вакансии на полставки — теперь Александра могла себе позволить оплату труда сотрудников. Ей бы очень хотелось вернуть Сильвию, прежнюю помощницу, но та уже нашла себе работу. Оптовый продавец, что снабжал «Колокольчик» цветами каждые две недели, дал Александре контакты