Он застегнул пуговицу на воротничке рубашки и завязал «бабочку». Не стоит выходить к завтраку в непрезентабельном виде. Он вспомнил о фотографиях в номере у полковника Джерека Блока, истерзанные лица жертв какой-то ужасной по своей жестокости программы испытаний на норвежском острове Скарпа. А что знает Сэндлер о новом проекте доктора Хильдебранда? Или о «Железном кулаке» и трудах Франкевитца, рисовавшего следы от пуль на зеленом металле? Самое время выяснить это.

Майкл достал из шкафа пиджак и надел его. Затем, глядя на себя в зеркало, поправил галстук и, глубоко и решительно вздохнув, открыл дверь.

Дожидавшийся в коридоре солдат немедленно выхватил «люгер» из кобуры и направил его в лицо Майклу.

Сдержанно улыбнувшись, Майкл поднял руки и пошевелил растопыренными пальцами.

— Я чист, — сказал он.

— Туда. — Солдат взмахнул пистолетом, указывая налево, и Майкл пошел вдоль покачивающегося коридора, а солдат шел в нескольких шагах позади.

В вагоне было еще несколько купе, каждое из которых было примерно такого же размера, как и то, что занимал Майкл. На вагон для перевозки заключенных не похоже, слишком уж чисто. Блестели полировкой деревянные панели стен, медные ручки ярко начищены. И все же здесь пахло плесенью: это был стойкий, невыветриваемый запах пота и страха. Что бы ни происходило в этом поезде, это было далеко не так безобидно.

Второй солдат с «люгером» дожидался у раскрытой двери в следующий вагон. Майклу дали жестом понять, чтобы он не останавливался. Переступив порог, Майкл остановился, не ожидая увидеть подобной роскоши.

Это был богато обставленный вагон-ресторан, потолок и стены которого были отделаны темным палисандровым деревом, а пол застелен золотисто-красным персидским ковром. С потолка спускалась люстра, а стены украшали светильники. Под люстрой стоял стол, накрытый белой скатертью, за которым сидел радушный хозяин, пригласивший Майкла на завтрак.

— А! Доброе утро, барон! — Широко улыбаясь, Гарри Сэндлер встал из-за стола. Он выглядел хорошо отдохнувшим; на нем был красный шелковый халат с его инициалами, вышитыми готическими буквами на груди. — Прошу вас, составьте мне компанию!

Майкл бросил быстрый взгляд через плечо. Один из солдат вошел вслед за ним и встал у двери, не выпуская из рук «люгер». Майкл подошел к столу и занял место напротив Сэндлера, там, где специально для него был поставлен еще один прибор — вся посуда была темно-голубого фарфора. Сэндлер вернулся за стол.

— Я надеюсь, вы хорошо спали. А то ведь некоторые испытывают трудности со сном в поездах.

— После первых двух затрещин я спал сном младенца, — ответил Майкл.

Услышав это, Сэндлер рассмеялся:

— Вот это да! Вам не изменило чувство юмора! Весьма впечатляет, барон.

Майкл развернул салфетку. Поставленный перед ним прибор был пластмассовым, у Сэндлера он был из серебра.

— Невозможно предугадать, каким будет ответ, — продолжал Сэндлер. — Бывает, что случаются… ну… очень некрасивые сцены.

— У меня нет слов! — проговорил Майкл, изображая деланый испуг. — Посреди ночи огрели по голове, засунули в багажник, отволокли куда-то, а потом разбудили уже в поезде. И что, находятся еще такие, кто заявляет, будто это некрасивый поступок?

— Сожалею, но это так. На всех не угодишь, не правда ли? — Он снова рассмеялся, но глаза оставались холодными. — А, вот и Хьюго с нашим кофе! — Дворецкий, приходивший в купе к Майклу, появился на пороге двери, которая, должно быть, вела в кухню. На подносе, который он держал в руках, стояли два небольших серебряных кофейника и две чашечки. — Это мой поезд, — говорил Сэндлер, пока Хьюго разливал кофе. — Подарок рейха. Очень мило, не так ли?

Майкл осмотрелся. Он заметил, что на окнах были опущены железные шторы.

— Да, конечно. Вы страдаете светобоязнью?

— Вовсе нет! И действительно, почему бы нам не впустить сюда немного утреннего солнца? Хьюго, открой эти два! — Он указал на окна по обеим сторонам от столика. Хьюго достал из жилетного кармана ключ, вставил его в замок под одним из окон и повернул. Послышался легкий щелчок. Он потянул за ручку, и железный занавес поднялся. Через оконное стекло внутрь вагона хлынули лучи солнца. Хьюго открыл второе окно, поднял железные шторы, после чего убрал ключ в карман жилета и удалился на кухню. Майкл попивал кофе — черный, без сахара, в точности как он заказал, — и глядел в окно. Поезд шел через лес, и яркий солнечный свет пробивался сквозь ветви деревьев.

— Вот так, — сказал Сэндлер. — Вот так гораздо лучше, не правда ли? Это весьма занимательный поезд, и я надеюсь, вам еще представится возможность самому убедиться в этом. Мой личный вагон находится в хвосте, как раз позади того вагона, в котором вы проснулись сегодня утром. Но вот этот вагон от локомотива отделяют еще три. Это просто чудо техники. Вы вообще разбираетесь в поездах?

— В свое время мне приходилось иметь с ними дело.

— Но чем меня больше всего привлекает поезд, так это тем, что в нем, оказывается, можно создать свой собственный, неповторимый мир. Если посмотреть со стороны, в нем, кажется, и нет ничего необычного. Поезд как поезд. И никто даже не обратит на него внимания. Но внутри… это мой мир, барон. Я люблю звук колес, стучащих по рельсам, мне нравится мощь локомотива. Это все равно что ехать, сидя в утробе огромного прекрасного зверя. Вы не согласны со мной?

— Почему же нет? — Майкл отпил еще один глоток кофе. — Мне поезд всегда представлялся похожим на… о да… на огромный железный кулак.

— Правда? Очень интересно. Да, действительно. — Сэндлер кивнул. С лица его не сходило беззаботно-довольное выражение. «Не сработало, — подумал Майкл. — Так все же, знает он что-нибудь о «Железном кулаке» или нет?» — Вы удивляете меня, барон, — сказал Сэндлер. — Раньше я