– А у меня тоже ксива есть, ну такая зеленая – Международный союз журналистов.

Красивый ответ! Мне оставалось только умыться, удивиться, отчего ж у меня нет такой зеленой ксивы, от которой даже реальная польза есть, по всему миру с ней в музеи бесплатно пускают – из нас двоих это же я журналист! Журналист, который, кстати, хочет взять интервью…

Виктор Петрович умер, а Виктор Олегович жив

Пелевин не любит давать интервью, и фотографироваться тоже не любит, – когда этого от него хотят в России. А на Западе, откуда идут основные гонорары, ему приходится подчиняться правилам раскрутки и, хочешь не хочешь, пиарить себя. Но то ж на Западе! А когда я в России достал диктофон, он страшно огорчился. Даже смотреть на меня не мог. Не говоря уже про ответы в диктофон. Так что это не интервью, мы просто говорили о разном.

Второй вопрос у меня был тоже простенький. Дело было в первых числах декабря 2001-го, неделю спустя после похорон в Овсянке и траура в Красноярском крае, так что я спросил:

– Вот – умер Астафьев; ты что на это скажешь?

– Что я скажу? – он, может, сразу б принялся отвечать, но перед нами как раз встала официантка с блокнотиком, и молчит, и смотрит. – Я скажу: безалкогольное пиво!

Девчонка записала, потом посмотрела на меня, и я сказал свои слова, которые страшно противоречили пелевинским:

– А мне – алкогольное, более того – нефильтрованное!

Она ушла за пивом. На чем мы остановились? Ах да, на Астафьеве. Пелевин вернулся к теме:

– Так он, значит, умер? Я не знал… Да я, кажется, ничего у него и не читал. Меня не очень интересует эта сторона жизни. Правда, я слышал, что он закончил сильную книжку – «Прокляты и убиты». Но я ее не читал…

Ну, в таких случаях никогда не знаешь наверняка, точно человек не слышал и не читал – или это игра. Вот меня, к примеру, один знакомый обвинял в лицемерии, когда я говорил, что не слышал про группу «Стрелки» (там девушки поют). Он думал, что я «Стрелок» тайком слушаю, но стыжусь признаться. Но тут что мне было делать? Объяснять русским классикам, как им друг к другу относиться, тем более когда один из них на днях помер? Нет, конечно… Я только сказал, что меня задели астафьевские слова про то, что русского народа больше нет, а есть только быдло.

– А что, разве он есть? – откликнулся на это Пелевин.

Я молчал. Было странно, что два знаменитых русских писателя, идя с разных точек каждый в свою индивидуальную неповторимую сторону, пришли к одному выводу… Встретились, короче. Хотя шли вроде в разные стороны.

Воздержание

Принесли нашего такого разного пива. Я пил свое, нефильтрованное, смотрел на Пелевина и думал. Он стал другой в последние годы. Он был раньше весь такой брутальный, телесный, небритый, задиристый. Бывало, придя с утра куда в присутственное место, в издательство какое-нибудь, требовал водки; слали секретаршу, она, одна нога тут, другая там, несла, и он выпивал стакан и смотрел соколом. Некоторые наши с ним общие едва знакомые девушки клялись, что он, выпивши, настойчиво предлагал им заняться сексом немедленно. Может, врали? Желая примазаться к чужой славе? Типа – сам Пелевин, такой модный и знаменитый, лично уделил им внимание? Типа непростые они девушки?

Теперь писатель вместо водки с той же настойчивостью просит – не требует уже – чаю. Если есть хороший, зеленый, из самого Китая, да в глиняном чайничке, – берет. А нет, так он заказывает чайник кипятку и насыпает туда сухих черно-зеленых листиков из маленькой баночки, которую обыкновенно носит в кармане китайского френча. Чай – не водка, его приносить с собой и распивать разрешается…

Вообще связь выпивки с творчеством, особенно с литературой, тем более русской, – тема страшной важности. Тут не отмолчишься. Пелевин говорит, что уж года три не пьет. Я усомнился, мне казалось, что три года – слишком долго, что я вроде бы видел его с водочным стаканом в руке ну года два назад. Он подумал и уточнил – да, скорей два. Так что третий мой вопрос был про воздержание от алкоголя.

– Но как же это так стало возможно? – удивлялся я. – Я вот однажды целых два месяца не пил, так под конец уж совсем утратил интерес к жизни… И мне ничего другого не оставалось, как снова предаться этому пороку.

Но Пелевину было не смешно. Хотя он согласился, что все удовольствия у нас часто так или иначе связаны как раз с принятием алкоголя. И рассказал мне про хитрый механизм, который работает в мозгах. Там циклы какие-то замыкаются в голове, причем с участием водки – и радостные эмоции гоняются по замкнутому циклу без какой бы то ни было зависимости от успехов или неудач во внешнем мире. А если долго, три месяца или полгода, не пить, этот порочный круг разрывается. Все меняется! И можно просто от музыки получить столько же приятных чувств, сколько способна дать бутылка водки.

Четвертый мой к нему вопрос был тоже простой, ясный, неизбежный. Ведь пять лет, до «Диалектики переходного периода», Пелевин не издавал новых книжек. Выходили только переиздания старых вещей, правда одно за другим, в разных сочетаниях, под разными обложками, – чтоб люди это брали как новое. И в этом большой смысл – по моим догадкам и наблюдениям, из десяти купленных или полученных в подарок книг люди читают едва ли две-три. Таким образом легко предположить, что у кого-то полшкафа занято старыми пелевинскими книжками, и владелец не догадывается, что это всё переиздания старья. Так вот мой вопрос был про причины этого долгого пелевинского молчания.

– Я собирался в 2001 году закончить роман, но кто ж знал, что будет 11 сентября? А у меня там как раз два одинаковых дома взрывались, причем именно в Америке… Ну, я его и отложил.

Причина вроде уважительная… Но я знал уже от знакомых издателей, что девять из каждых десяти писателей, которые сорвали сроки сдачи книжек, ссылаются на то, что в своих текстах предсказали исламскую атаку на Twin Towers. И типа когда атака таки случилась, пришлось заново все переделывать. А что, красиво! Но лично мне отчего-то кажется, что русская водка (или другой точно такой же русский народный напиток виски) имеет к молчанию больше отношения, чем заморские небоскребы. То ли он книжек больше не пишет, оттого что пить бросил. То ли, наоборот, бросил пить, оттого что не пишется… Ведь водка, если ее пить или, напротив, не пить, меняет химический