Слава, засмеявшись, убрал руку с его плеча и, перекатившись, встал с кровати.

Лев, проводив его взглядом, оглядел смятую постель, дотянулся до тюбика со смазкой, закрыл его и подумал: «Вот это да».

Лев и Слава [66-67]

В ту ночь он так и не заснул: смотрел в одну точку – туда, где в полумраке блестели оставленные на тумбочке кольца – снова и снова воспроизводя в памяти сцены лучшего секса в своей жизни. Ему даже казалось, что он ревнует себя-настоящего к себе-прошлому: вот бы отмотать время назад и пережить всё ещё раз.

Когда стало рассветать, Лев осторожно, чтобы не разбудить, выбрался из Славиных объятий и сел на кровати, спустив ноги на пол. Сна не было ни в одном глазу: не зная, чем себя занять, он склонился над тумбочкой и пересчитал Славины кольца. Девять. Раньше их было восемь – на все пальцы, кроме больших, по одному. Стало интересно: сможет ли он найти новое?

Раньше он обращал на них внимание только мельком: например, когда они смотрели фильмы, обнявшись на диване, и он полулежал на Славиной груди, облокотившись на плечо затылком, а Слава держал руку на его груди, и он разглядывал кольца при тусклом свете телевизора. Он удивился, как хорошо их узнаёт теперь – все, кроме одного, самого толстого, с гравировкой с внутренней стороны: «Нормальность — это асфальтированная дорога: по ней удобно идти, но цветы на ней не растут». С внешней стороны кольца была миниатюрная версия картины Ван Гога «Звездная ночь». Лев был уверен, что не видел этого кольца раньше – он бы запомнил такое яркое, выделяющееся на фоне остальных.

«Наверное, Юля подарила, — подумал он. – Или мама… Хотя мама – вряд ли. Мама бы не стала поощрять в нём ненормальность»

И следующая мысль перебила предыдущую: нет, не Юля. С Юлей он разговаривал про подарки – специально, чтобы не повториться – и она сказала, что отведет Славу в салон, уши прокалывать. Он ещё тогда спросил, мол, что за бред, то есть, он спросил помягче, потому что хотел нравиться членам Славиной семьи, он спросил: «Зачем?», а она сказала, что Слава давно хотел, но мама не разрешала, а теперь, раз восемнадцать, можно и сделать. Лев не стал ей говорить, что этот её «подарок» всё только усугубляет в Славином внешнем виде – сдержался. Но сейчас это неважно! Важно то, что ни про какое кольцо она не говорила…

«Может, забыла?»

«Нет, просто это подарила не она»

«А кто тогда?»

Кто – хороший вопрос.

Лев оставил кольцо на тумбочке, поднялся с постели и начал сердито собираться на пары. То, что он сердит, сквозило в каждом его действии – в нервном открывании крана, в нажатии кнопки на электрическом чайнике, в жевании бутерброда. Осложняло ситуацию то, что сердиться приходилось тихо, чтобы не разбудить Славу, а сердито и бесшумно хлопать дверцами шкафов – почти невозможно. Но он старался.

Собравшись, он глянул на часы в коридоре – в запасе оставалось ещё полчаса – и вернулся в спальню, снова взял кольцо с тумбочки. Опустился в круглое кресло, завертел кольцо в пальцах: хотел проверить, не затаилась ли где-нибудь с внутренней стороны подпись – от кого. Но, похоже, никаких опознавательных знаков.

Он вздрогнул, когда в постели, потягиваясь, зашуршал одеялом Слава. Повернувшись на бок, он посмотрел на Льва, и тот почувствовал себя преступником: взял кольцо без разрешения, теперь сидит, разглядывает.

Решив, что лучшая защита – это нападение, Лев спросил:

- Кто тебе его подарил?

Слава, потирая глаза, пробубнил:

- Нихрена ж себе «доброе утро»…

- Я раньше его не видел.

- Друг подарил, - ответил Слава, подпирая голову рукой.

Лев начал заводиться:

- Какой ещё друг? Ты говорил, что у тебя нет друзей.

- Из колледжа. Мы недавно начали общаться, - объяснил Слава. – А что за допрос?

- Он гей? – в лоб спросил Лев.

Слава с любопытством посмотрел на него и растянул губы в догадливой улыбке:

- Ты что, ревнуешь?

- А что, не должен? – искренне опешил Лев.

- Ну, вообще-то нет, - всерьёз ответил Слава. – Я вроде поводов не давал.

- А это что, не повод? – он поднялся из кресла и с силой кинул кольцо на кровать, оно отскочило от подушки и упало прямо перед лицом Славы. Он произнес со сквозящим раздражением: – Друзьям не дарят кольца. Натуралы не дарят кольца. Это не просто подарок.

Слава посмотрел сначала на упавшее кольцо, потом поднял взгляд на Льва. Спокойно спросил:

- И зачем ты это сделал?

Лев ударился о его непоколебимую реакцию, как о стенку. Даже Яков не умел оставаться с ним настолько невозмутимым.

- Сделал что?

Слава перечислил:

- Разозлился, устроил сцену ревности, кинул в меня кольцо, и всё это утром, которое могло стать лучшим в нашей жизни.

Окончательно растеряв остатки былой готовности спорить, Лев глупо уточнил:

- Я не в тебя его кинул.

- Ну, я заметил, что ты промазал…

- Я не промазал, я кидал не в тебя.

Слава поджал губы, проявляя ямочку на щеке. Лев медлил, не зная, что сказать. Желание ругаться пропало, желание извиниться не появилось. Да и за что? Это Слава, а не он, носит кольца, подаренные другими мужиками.

Он не придумал ничего лучше, как просто уйти в университет. Чтобы сгладить ситуацию, он наклонился к Славе и, как всегда это делал, поцеловал на прощание. Слава не ответил на поцелуй: даже не шелохнулся, только безвольно проследил взглядом за его губами. Это задело Льва: ему показалось, что он сделал шаг навстречу, а Слава – шаг назад.

Выпрямившись, Лев скинул на него остатки злости:

- Я не хочу, чтобы в твоём окружении были…

Он чуть не сказал «пидоры», но после прошедшей ночи это слово, обычно так легко слетающее с губ, вдруг застряло в горле. И Лев закончил по-другому:

- …другие геи.

- С чего это? – с возмущением фыркнул Слава.

- Потому что…

Он начал заговариваться, не зная, как объяснить. Просто это… геи! Они все беспринципные, развратные, сочащиеся похотью жеманные мужики. Вот, например, Власовский: как тот складно заливал в своё время, что открытый формат отношений – единственный возможный дуэт для двух мужчин, потому что все мужчины, по своей природе, склонны к изменам. И не наврал: сначала рассказывал про всяких Саш и Лёш (и Лев