Костян, ошарашенно похлопав глазами, мотнул головой и проговорил:

- Айда, пацаны…

Тоха с молчаливым дружком медленно двинулись к ним. Лев переводил взгляд с одного на другого, прикидывая, что теперь делать. Была бы бита… А вот так, на кулаках, нечестно: трое против одного, да ещё и с кастетом.

Тоха оттеснил в сторону Костяна, а Лев, загородив собой Славу, вышел вперед, и они оказались почти вплотную друг к другу. Тоха играючи вертел кастет на указательном пальце, как будто тот ничего не весил. Слава, выглянув из-за спины, прошелся взглядом по Тохе и попросил: - Лев, не надо.

- Уже поздно, - проговорил он.

Тоха ухмыльнулся, как бы подтверждая: да, уже поздно.

- Не надо, - повторил Слава настойчиво. – Там кто-то идёт.

Он указал в сторону, и вчетвером – он, Тоха, Костян, молчаливый парень – посмотрели туда, как по команде. Пока Лев вглядывался в пустоту недостроенных многоэтажек, Слава, юркнув мимо него, подобрался к Тохе, схватил его за запястье, выворачивая руку, ударил локтем в место сгиба, выцепил кастет из ослабших пальцев и, резким движением оттолкнув парня от себя, – так, что тот чуть не улетел спиной вниз, – отскочил и вернулся ко Льву. Всё это произошло за мгновение – пять, максимум семь, секунд, и сообразить не успели, что случилось: ни гопники, ни сам Лев.

- Это вам не игрушки, – назидательно сказал Слава, убирая кастет в карман куртки.

Лев с возмущением посмотрел на него: зачем убрал, надо было отдать ему! Он бы им сейчас тогда втащил! Но парни, оторопев, не торопились продолжать драку, и третий, самый молчаливый, вдруг предложил:

- Может, ну их? По-моему, они тю-тю, – и он крутанул пальцем у виска.

Тоха, матерясь и потирая руку, сказал:

- Нихера не «ну их»! Костян, быстро! – и он присвистнул ему, как собаке.

Но Костян, нахмурившись, опустил руки:

- Не, я не буду… И че ты мне указываешь вообще?

- А ты чё?! – заорал Тоха.

- А ты?! Думаешь, я тебе обязан что ли или чё?

Лев почувствовал, как Слава тянет его за рукав пальто в сторону: пойдем, мол, и, замешкавшись, не сразу сообразил, что и вправду лучше уйти.

С опаской оборачиваясь на парней, которые так увлеклись руганью друг с другом, что забыли про них, они быстрым шагом вернулись на улицу Свердлова, а оттуда – обратно на Красный проспект, и всё это почти не сговариваясь. Только когда они спустились в метро, Лев почувствовал себя спокойней, и принялся с пристрастием расспрашивать Славу: что это, блин, было?!

- Это была гопота, - ответил Слава.

Лев не знал, какой вопрос волнует его больше всего, поэтому задал оба одновременно:

- Почему ты сказал, что я не твой мужик? И как ты отобрал у него кастет?

- Потому что не хотел, чтобы они тебя трогали. Джиу-джитсу.

На этой реплике мимо проскочил поезд, от чего последнее показалось Льву набором случайных согласных: какой-то звук звук заведенной машины – дж-ж-дж-ж…

- Что? – переспросил Лев, дождавшись, пока поезд остановится: это был не их.

- Джиу-джитсу, - повторил Слава. – Не слышал никогда?

Со второго раза слово показалось знакомым, вызвало ассоциацию со спортом и профессиональными боями, которые показывают по телеку, но причём тут Слава?

- Я занимался джиу-джитсу пять лет, – добавил он.

Ну ничего себе откровение! Лев почти с восторгом спросил:

- Так ты что, драться умеешь?

Слава цыкнул:

- Джиу-джитсу не про драки! Это боевое искусство, в котором нет ударных приёмов – оно учит отступать, оборачивая силу противника против него же, – последнее он произнёс почти с гордостью, будто бы лично придумал это самое… искусство.

Лев молчал, огорошенный этой информацией. Он-то весь год считал себя самым главным, самым крутым, самым способным по части уличных драк (по крайней мере, в их паре – точно самым-самым), а теперь, что это получается, их обоих спас Слава, даже никому не сломав нос – ну, хотя бы для порядка или для жизненного урока, из назидания.

- А где было твоё джиу-джитсу, когда ты получил ботинком по голове? – припомнил Лев.

Слава пожал плечами:

- Ну, у них был нож…

Лев замер – он этого не знал.

- И потом, – продолжил Слава, – бывают такие драки, в которых максимум, что можно сделать – не умереть. Это всего лишь один неудачный случай из сотен.

- Сотен?! – воскликнул Лев. – Тебя постоянно бьют?

- Наоборот: не бьют, - поправил Слава. – Но регулярно пытаются. А что ты так смотришь? Я парень с крашенными ногтями, живущий в Сибири, конечно, меня задирают…

Они зашли в поезд, подъехавший ко второй платформе, и разговор встал на паузу: вагон грохотал, тряс пассажиров из стороны в сторону и визжал при торможении. Они стояли в тесной толпе лицом к лицу, так близко друг к другу, что Лев чувствовал Славино дыхание на своей коже, и он видел, что Слава может отойти, если захочет – места хватает, но Слава стоял, вцепившись в поручень, и разглядывал его. Сам Лев смотрел в сторону, от чего-то смущаясь, как подросток. Прошедшая ночь несколько дестабилизировала его: теперь ему бесконечно хотелось задавать уточняющие вопросы: «А ты меня ещё любишь? Также сильно? Не меньше? Точно? Ты меня не бросишь?». И ещё появилась обвинительная связка: «После того, что ты со мной сделал…», но Лев пока не позволил себе произнести её вслух. Что Слава с ним сделал? Сделал самым счастливым? Только и всего. Но в тревожные моменты, когда он находил кольцо, когда кидал его в Славу, когда тот орал на него, в мыслях так и крутилось: После того, что ты со мной сделал, я нахожу вот это кольцо?

После того, что ты со мной сделал, ты смеешь общаться с другими мужчинами?

После того, что ты со мной сделал, ты на меня орешь?

Когда они вышли из метро, Лев думал, как бы спросить у Славы, обижается ли он на него или у них уже всё… как раньше. И, самое главное, куда они пойдут: к себе домой (вообще-то это был его дом, но Лев мысленно называл его общим) или… или Слава пойдёт один в свой основной дом. Но пока он думал, решаясь прервать затянувшееся молчание, Слава заговорил первым.

- Когда мне было двенадцать лет, я был влюблен в своего друга, в Максима.

«Тупое