– Пожалуй, за такую демонстрацию, неуважение к массе могут попросить.

– Главного инженера здесь нет.

– Найдутся и другие.

– Я знаю, что вы услужливы.

– Вы пожалеете… – Неля вспыхнула, не выдержав, и отошла. У них была старая вражда. Неля ненавидела Катю за то, что она была ее вечной соперницей, и за то, что Катю обожали все геологи, и за то, что она не уступила главному инженеру и с той поры смотрит на Нелю с нескрываемым презрением.

– Что у вас тут случилось? – спросил Михаил, ходивший покурить. – Ее как ошпарили.

– Хочет попросить меня из зала.

– Почему?

– Одежда моя не понравилась.

– Говорили же тебе, что нужно переодеться… Ты все любишь делать напротив. Еще только скандала не хватало. – Михаил, увидев, как направились к ним через весь зал Неля с Дербень-Калугой, взял Катю за руку и потянул на выход. – Пошли, пошли… Нечего на скандал нарываться.

Катя почувствовала, что рука Михаила дрожит. «Трусит», – подумала она.

И ей стало противно. Она с силой вырвала руку.

– Пошел от меня прочь!

– Послушайте, девушка! Вы, простите, не по форме одеты, – говорил с наглой любезностью подошедший к Кате Дербень-Калуга. – Общественность просит вас удалиться.

– Что вам от нее надо? – сказал Михаил.

Но Дербень-Калуга, не оборачиваясь, небрежно оттолкнул его, словно чучело.

– Вы слышите, дорогуша?

– Я вам не дорогуша. И проваливайте своей дорогой, самозваная общественность.

– О, да вы дурно воспитаны! Придется поступить так. – Дербень-Калуга взял Катю выше локтя.

– Не трогай меня, мерзавец! – Катя свободной рукой наотмашь хлестнула его по щеке.

– Ах, так! – Дербень-Калуга сграбастал своими длинными ручищами Катю и бросился к дверям.

– Стой! – Семен откуда-то сбоку по-петушиному налетел на Дербень-Калугу и ударил его в скулу.

Дербень-Калуга лязгнул по-волчьи зубами, бросил Катю и, рванувшись к Семену, поддел его правой рукой, словно крюком, и бросил в дальний угол зала. Семен отскочил от стенки, как резиновый, и снова бросился на противника, осыпая его молниеносными ударами.

Дербень-Калуга, не ожидая такого напора, стал по-бычьи отступать и, наконец, страшным ударом в лицо опрокинул Семена на пол.

– Уймите этого крокодила! Он убьет его! – закричала Лиза. Кто-то сзади взял Дербень-Калугу и в железном замке сцепил руки.

Дербень-Калуга попробовал присесть, кинуть его через себя. Но тот был тяжел, как слон. Дербень-Калуга обернулся и узнал рябого монтажника.

– Чего тебе надо? – хрипло спросил он.

– А ничего, – ответил монтажник и легко поднял Дербень-Калугу. – Иди-ка, милок, остынь.

Он вынес Дербень-Калугу на лестничную клетку:

– Ступай!

– Ах, вы все тут заодно! Ну, так пожалеете.

– Иди, иди. Поговорили и будет.

– И я здесь не один. Скоро узнаешь, тертая морда.

Монтажник вернулся в зал и объявил тоном начальника:

– Танцы окончены. Прошу расходиться.

Семена и Катю он задержал.

– Вам нельзя уходить. Пока останетесь здесь.

С ними вместе остались Лиза и Михаил. Лиза все смотрела на разбитое Семеново лицо и всхлипывала.

– Перестань! – сердито унимал ее Семен. – Что я, покойник, что ли?

– Тебе больно, Сеня? – спрашивала она жалобно и еще пуще заливалась слезами.

Катя была бледная, глаза ее горели и казались теперь совершенно черными. Михаил держался поодаль, старался не смотреть на нее, отшучивался:

– Ничего себе история с географией. Придется ночную оборону вести.

В зале осталось еще несколько монтажников. Ими распоряжался бригадир:

– Запереть дверь! А теперь парты сюда! Живо! Дверь забаррикадировать!

Из классной комнаты стали сносить к двери парты и громоздить их друг на друга. Работали молча, в томительном ожидании, что скоро придут. И они пришли. Сначала по лестнице громыхали сапоги, потом сгруживались перед закрытой дверью, и слышно было тяжелое дыхание поднимавшихся людей.

Наконец раздался громкий стук в дверь и голос Дербень-Калуги:

– Рябой, открывай!

Из зала никто не ответил.

– Послушай, бугор! – примирительным тоном сказал Дербень-Калуга. – Ты нам не нужен, и людей твоих мы не тронем. Выпусти этого щенка, я с ним посчитаюсь. И девчонку: проучить надо. Ну?

– Пеняй на себя. Навались, ребята!

В дверь начали ломиться; она глухо задрожала от сильных ударов, но выдержала напор.

– Ну-ка вниз за бревном, живо! – кричал Дербень-Калуга. – Да потяжелее принесите.

Бригадир отвел Михаила к окну.

– На улице никого не видно?

Михаил приоткрыл створку, посмотрел:

– Никого.

– Нужно бежать в клуб. Там сейчас народ. Позвать сюда… И кого-нибудь из начальства.

– Но ведь отсюда не спрыгнешь… Тут, слава богу… – Михаил снова опасливо посмотрел в раскрытое окно. – Метров двенадцать будет.

Бригадир сходил в классную комнату и принес моток электрошнура.

Привязав один конец за радиатор, он бросил второй в окно:

– Спускайся!

– Господи благослови! – Михаил криво усмехнулся и осторожно полез на подоконник.

Шнур показался ему слишком тонким. Он глубоко, до режущей боли впивался в руки. Михаил кряхтел, корчился и отталкивался от стенки коленями. Но его снова тянуло к стене, словно кто-то толкал его, хотел вдавить в эту шершавую, обдиравшую руки и лицо штукатурку. Наконец он почувствовал ногами землю, бросил шнур, огляделся – никого. Быстро отряхнул с пиджака белый известковый налет и побежал.

Недалеко от школы ему встретилась на дороге большая толпа. Впереди шли Синельников и комсорг Пятачков, быстрый круглолицый крепышок.

– Забродин, вы из школы? – спрашивал он своим пронзительным тенорком. – И вы допустили драку? Кто участник? Саменко? Безобразие! А еще член бюро…

– Саменко тут ни при чем, – пытался возразить Михаил.

– Молчите! Нам все известно.

– Пошли! – сказал Синельников. – Скорее, ребята!

Эти «ребята», молчаливые пожарники, держались кучно возле Синельникова, как телохранители. Толпа двинулась к школе, сохраняя свой особый порядок: впереди Синельников, за ним пять молодцов, Пятачков и Забродин, а уж потом все любители потешных зрелищ.

Дербень-Калуга со своими приятелями, выломав дверь, уже разбрасывали парты, когда подоспела неожиданная помощь. Увидев перед собой хладнокровно приближавшегося Синельникова, он понял, что терять ему больше нечего.

– Ах, главный инженер! – осклабился Дербень-Калуга. – Давно не виделись… А поговорить есть о чем… Свет! – вдруг рявкнул он и бросился к Синельникову.

Два пожарника, словно по команде, выдвинулись вперед и через мгновение сидели верхом на Дербень-Калуге.

– Тихо, милый, тихо, – ласково уговаривали они его, связывая. Один из приятелей Дербень-Калуги, толстошеий, с медвежьим загорбком, побежал к выключателю, но там его встретил появившийся из зала рябой монтажник. Он поднес к его лицу увесистый кулак и сказал:

– Чуешь?

Синельников, кивнув на Дербень-Калугу, распорядился:

– В холодную его! – Потом через пролом в дверях вошел в зал. За ним двинулась вся толпа.

– Кто еще виновен? – строго спросил Синельников, останавливаясь взглядом на Семене.

У Семена опух разбитый нос, на верхней губе остались следы крови. Он зло смотрел на Синельникова и вдруг сказал с вызовом:

– Вы виноваты.

– Я? – Синельников повернулся к