Шрифт:
Закладка:
- Фрост сказал, что вы выручаете отчаявшихся... - Давид говорил медленно, стараясь подбирать слова. Он пытался не думать о Кимико, о «Чёрном ходе», о «Союзе» и прочем: вдруг всё его сознание теперь как на ладони?
- Ты прав. Я именно тот, кто поможет внести в твою жизнь правки. Ведь ты тот, кто ценит свободу выбора... Витор и Габриэлла Мариус. Ты желаешь вернуть их, не так ли?
Услыхав имена родителей, Давид едва не поперхнулся. Не сжались ли его губы из-за нахлынувшей волны опустошённости? Если и сжались, то маска неподдельной радости возникла на его лице почти мгновенно. Он представил, как его снова обнимает мать. Как он пожимает руку отца. Сотни картинок возникли в его сознании подобно фотоальбому с историями, которые так и не нашли места в его жизни.
- Да... - услышал Давид свой собственный, едва звучащий голос. - Хочу снова быть с ними.
- Прекрасно. Действительно, разве стоит колебаться? Человек вправе вернуть себе то, что отобрала жестокая лотерея судьбы. Вопрос остается лишь за ценой. На что ты пойдёшь ради того, чтобы вернуть тех, кто тебе дорог? Ты готов убить? Готов принести жертву во имя своего выбора?
- Вернёте родителей - прикончу любого.
Давид не мог взять в толк: что с ним вообще происходит? Голос буквально высасывал из него ответы. Мистический собеседник обладал поразительной проницательностью; он словно чувствовал Мариуса насквозь. Казалось, спроси обладатель затмений что-то не так, а иначе - и решения Давида были бы абсолютно иными.
- Я рад, что мы пришли к пониманию. Мне бы следовало быть с тобой осторожнее, ведь я знаю, откуда ты прибыл и зачем. Две тысячи шестьдесят шесть. А ведь хорошее было время. Ещё не испорченное, не развращённое. Я скажу тебе, как есть, Давид: там тебя не ждёт ничего хорошего. Теперь твой мир далеко не такой, каким был раньше. И ты прекрасно понимаешь, чья это вина. Ты угодил в могилу безымянного солдата случайно, и мне искренне жаль тебя. Твои терзания совести более чем оправданны, но... пытаться исправить что-либо уже слишком поздно... - сарай затрясся в приступе лихорадки. - Тебе придётся отдать мне её, Давид. Вернись, свяжи её, призови меня - и ты получишь то, чего желаешь. Я исполню своё обещание сию же секунду. Услуга за услугу.
Морозное оцепенение охватило Мариуса с головы до пят. Все его запасные выходы вмиг обвалились и превратились в руины. Кимико. Именно она должна стать разменной монетой в этой кровавой сделке. Ещё минуту назад Давид готов был согласиться на эти условия, но в контракте появился пункт, который его определённо не устраивал. Нанести удар в спину девчушки, которая спасла его? Сдать Тихоню. А заодно покончить и с Задирой. «Я бы с радостью, демоническая ты хрень. Да только я её должник... Я обещал вытащить её на волю. Но... но не по её ли вине я оказался в списке должников? Не из-за неё ли всё покатилось в задницу?»
- Так ты согласен? - кромешная пустота буквально душила Давида под собственным весом.
Мариус понял, что его загнали в тупик. Что переговоры затянулись, и пора решать проблемы не словами, а действиями. Погибать, так с музыкой. Надавив на открывалку, он перерезал веревки, а затем ринулся в сторону, откуда он последний раз слышал голос Фальстрёма. Врезавшись в противника, Давид повалил его на землю. Он не обратил внимания на окружающую его завесу; не побоялся того, кто копошился в его мозгах; не испугался пистолета.
Единственное, чего он теперь опасался - не успеть.
Взобравшись на Фроста, Давид со всей силы ударил его по лицу. Щёлкнул предохранитель, но Мариус выбил пушку из рук. Наружу наконец-то вырвался весь тот пар, что копился в нём последние несколько часов. Бушующая злоба сминала всё на своём пути подобно танку. Могущественный кольцеглазый собеседник пытался ему что-то говорить, но Давид не желал его слушать. Он думал обо всём: о травке, об «Адском Разрушителе-4», о новом прозвище для Кимико и в каких позах они будут кувыркаться после того, как выберутся из тюряги. Он думал о Гоголоне, о Коджо, о Третьей мировой. О чём угодно, но только не позволить разуму вслушаться в этот манящий глас. «Эй, ты, а ну собрался! - властно приказал он самому себе. - Придушить подонка! Сейчас же!»
Заскрежетав зубами, Давид схватил Фроста за голову и, что есть сил, крутанул её по часовой. Отработанное до автоматизма движение всплыло в памяти, будто оглушённая динамитом рыба. Характерный хруст мог означать лишь одно - Фальстрём отправился на тот свет. Стоило Мариусу обрадовать себя этой мыслью, как кто-то схватил его за ступни. Давид потерял равновесие. Упав, он тут же попытался за что-нибудь ухватиться. Под руку попался фонарик Фроста. «Чёртова кнопка, да где ты?!» Включив его, он с трудом сдержал ужас: мертвецы пытались затащить его в пень-колодец. Искажённые ненавистью, лица покойников поблёскивали жировоском. Несмотря на полуразложившееся состояние, хватка их по силе не уступала хватке Луция. Вокруг, точно карусель преисподней, кружила стена матовой чёрной жижи. Давид впился ногтями в доски. Потянулся к «Браунингу». Он не знал, поможет ли оружие - он делал это механически. Схватив пистолет, Давид с криком разрядил в мертвецов всю обойму. Хватка их ослабла, и он вырвался. Вскочив на ноги, пробежал сквозь дымчатый смог. Выбил дверь сарая ногой. Влажный воздух опьянил свежестью, но наслаждаться им было некогда. Мариус посмотрел на часы как раз в тот момент, когда сверкнула молния: половина одиннадцатого. Он уже и не помнил, во сколько прибыл сюда, но шестое чувство нашёптывало ему, что время на исходе. Именно это шестое чувство подсказало ему, что за его спиною кто-то есть.
- Я не стану тебя торопить, Давид. Пускай наш контракт станет твоим джокером в рукаве. Помни: теперь мы связаны.
Мариус обернулся: в дверном проёме стоял тот самый старик. Червивые глазницы походили на змеиные норы; они излучали ауру потустороннего мира. Бледную кожу покрывали рубцы, а в уголках глазниц виднелись чёрные кровоподтёки. Давид вспомнил рассказ Кимико, а именно - мутации, что происходили с её старшей близняшкой на присланном видео. По описанию - точь-в-точь. За стариком показался уже успевший покрыться
