Та поспешно набросала несколько строчек, оставив место, чтобы позднее вставить официальные титулы.

– Должен признаться, – заметил Гэвин, обращаясь к Спектру, пока она писала, – я разочарован, что такая простая вещь не была сделана в мое отсутствие. Казалось бы, подготовить заранее подобный документ… впрочем, неважно. Прошу вас, не стесняйтесь высказывать свои предложения, если они у вас возникнут.

Последовало небольшое препирательство из-за слова «война». Гэвин и Делара защищали такую формулировку, однако в конечном счете она была вычеркнута и заменена на «осуществление насильственных действий по отношению к безвинному населению Семи Сатрапий», и незаконный сатрап Гарадул был признан преступником – впрочем, слово «предатель» также подверглось цензуре. Гэвин слегка покривился, как если бы это его раздосадовало, но не слишком сильно. Документ был составлен быстро, так что он постарался не притворяться слишком скучающим.

В действительности слово «война» было приманкой. Пускай они думают, будто он потихоньку клонит к тому, чтобы впоследствии все же объявить войну. Главное – не переиграть.

Как только составление документа было закончено, Гэвин подписал его и отправил вокруг стола на подпись остальным.

– Теперь к более насущному вопросу, – продолжал Гэвин, не дожидаясь, пока они закончат, словно не придавал этому большого значения. – Основная причина, по которой мы здесь сегодня собрались: беженцы и война. Должен признаться, я действительно имею личный интерес к этому делу. Не стану скрывать: я не смог остановить Гарадула, и из-за этого был потерян Гарристон. Я бросился в бой – возможно, чересчур поспешно, – не заручившись полной поддержкой Спектра, и проиграл. Проиграв битву, я потерял лицо, а некоторые из тех, ради кого я сражался, потеряли веру в Хромерию. Разумеется, первое никак не касается этого собрания, однако второе имеет к нему непосредственное отношение. Я чувствую личную ответственность за людей, которые вынуждены были бежать. Я желал бы, чтобы этот совет предпринял некоторые усилия, чтобы снабдить их всем необходимым. Поэтому, опять же, начнем с простого: я предлагаю составить еще одну резолюцию, чтобы наши сатрапии выслали всем, кто лишился своего дома, пищу, одежду и прочие необходимые припасы.

Делара попросила слова, и Гэвин предоставил его ей.

– И оружие! – заявила она. – Пускай эти беженцы тоже вступают в войну с Цветным Владыкой. По крайней мере те, кто захочет.

– Полностью с вами согласен, – сказал Гэвин, – но я бы предложил вынести более спорные вопросы в отдельную резолюцию, чтобы мы могли без задержек приступить к тому, что диктуют нам здравомыслие и гуманность: предоставлению всего необходимого тем, кто пострадал от нападения покойного Раска Гарадула. Согласен ли Спектр рассматривать эти вопросы раздельно?

– Давайте сперва покончим с тем, что непосредственно очевидно для всех, – сказала Арис Под-красная. – Не подлежит сомнению, что эти беженцы голодают, и наверняка все согласны, что мы должны послать им помощь. О том, какую конкретно долю этой ноши каждый из нас должен на себя взять, мы можем подискутировать позже.

Прямо в корень! Арис всегда была безжалостно практична, даже если речь шла о благотворительности. Гэвин любил это в ней.

Все согласились с тем, что эти вопросы нужно рассматривать по отдельности. Первая резолюция тем временем уже обошла половину комнаты. Гэвин передал ее Клитосу, и тот ее подписал. Белая передала ее дальше, не подписывая – поскольку ей было положено голосовать только в случаях, когда голоса разделялись поровну, она никогда не подписывала резолюции до тех пор, пока те не набирали по крайней мере большинство голосов. Делара подписала и передала листок Садах Сверхфиолетовой. Та задумалась – Гэвин не мог понять, то ли она размышляет над второй резолюцией, то ли ее охватили внезапные сомнения относительно первой.

Садах внимательно посмотрела на Гэвина. Она не произнесла ничего, но передала резолюцию дальше, не поставив своей подписи. Арис подписала, Делара подписала и передвинула листок к Тизис. Тизис снова взглянула в сторону Андросса, не увидела никакого намека – и поставила подпись; и Гэвин получил свое подавляющее большинство голосов.

«Ох, Тизис… Лунна Зеленая была мне почти что другом; с ней я бы никогда так не поступил. Знаешь, что можно сделать с врагом, но нельзя с другом? Воткнуть нож ему в спину».

Карвер Черный положил листок перед Андроссом – у Карвера было право высказываться на совещаниях Спектра, но не было права голосовать. Андросс шепотом спросил о чем-то Гринвуди; тот ответил. Андросс задал ему еще один вопрос, тоже шепотом.

Гэвин расширил зрачки, переключившись в под-красный диапазон, и сразу же увидел, как его отец наливается жаром, хотя внешне выражение его лица не претерпело заметных изменений. Вдруг Андросс резко рассмеялся – и подписал свое имя. Из-за слепоты его подпись оказалась лишь приблизительно на нужном месте.

Разговоры моментально прекратились. Здесь редко слышали, как Андросс Гайл смеется.

Андросс повернулся к Тизис.

– Девочка, ты хоть понимаешь, что ты сделала?

– Что? – спросила она, вдруг встревожившись.

Гэвин наклонился и быстро выхватил лист с резолюцией из-под носа отца. Вздернув бровь, он поглядел на Садах:

– Не желаете сделать резолюцию единогласной?

– Разумеется, – откликнулась она.

Теперь спорить было уже бесполезно. Она поставила свою подпись и передала бумагу Белой, которая вздохнула и тоже подписала.

– Что такое? – повторила Тизис более настойчиво.

– Сынок, может, объяснишь ей? – предложил Андросс.

Глава писцов положила резолюцию перед Гэвином, который поднес палочку церемониального воска к своему указательному пальцу, растопил ее под-красным и приложил к документу, притиснув сверху своей печатью, благодаря чему документ стал официальным.

– Разумеется, отец, – отозвался он.

Гэвин передал документ главе писцов, а та передала секретарю для внесения в анналы и последующей публикации. Когда дверь за секретарем закрылась, Гэвин снова заговорил:

– Дело в том, что мы уже находимся в состоянии войны. Никто из нас этого не хочет. Я тоже этого не хочу. Вы не желаете это признавать, потому что боитесь, что я стану на вас давить, чтобы меня снова объявили промахосом. Этот страх понятен: делиться властью ужасно неприятно, хотя видит Орхолам, я не давал вам никакого повода мне не доверять. Тиреи больше нет. Полагаю, оно и к лучшему. Мы можем сколько угодно пререкаться из-за того, что делать дальше; мы можем пререкаться из-за того, как именно нам следует пререкаться. Однако пока мы тут тратим время впустую, беженцы из Гарристона, потеряв все, едва сводят концы с концами. Как вам к этому моменту уже наверняка известно, они нашли убежище на Острове Видящих; сегодня же, но позднее я предоставлю вам полный отчет. Однако зима уже на носу, и они не успеют посеять и собрать урожай. Если мы не снабдим их продовольствием, они все погибнут. Мы виной тому, что с ними произошло, и даже если вы станете это отрицать, они в любом случае остаются подданными Семи Сатрапий. Спасти их – наш долг.

– И все это означает?.. – протянул Андросс.

– Все это, дражайший отец, дорогие друзья, означает, что я не потерплю, чтобы эти люди страдали больше, чем окажется абсолютно необходимым для того, чтобы заново обустроить свою жизнь. Резолюцией, которую мы только что единогласно подписали, этот совет провозгласил сатрапию Раска Гарадула незаконной. Сатрап Гарадул был возведен в должность с соблюдением