Руны на полу все еще мерцали, слабые, но упрямые. Я схватила тряпку и резко провела по камню, стирая линии, оставшиеся после ритуала. Одну, вторую, третью.

Они исчезали.

А узы – нет.

Я выпрямилась, провела рукой по волосам, вдыхая запах озона, что всегда витал в воздухе после ритуалов, и… Калеба. Терпкий травяной запах причудливо смешивался с его собственным, истинно мужским.

Больше нечего убирать. Комната стала пугающе пустой.

Нужно подниматься наверх.

Когда я шагнула в кухню, там горел мягкий свет, а сам Калеб стоял у плиты, задумчиво насыпая заварку в маленький медный чайник.

Я замерла на пороге, поджав ногу и задумчиво рассматривая мужчину. Всего десять минут назад он был горячим, сильным, жадным, словно буря, сметающая все на своем пути. А теперь он стоял здесь, босиком, в полурасстегнутой рубашке, небрежно закатав рукава, и совершенно буднично заваривал чай.

Калеб поднял голову, заметив меня, и какое-то мгновение мы просто смотрели друг на друга.

– Ты долго, – наконец сказал он, оборачиваясь и наливая чай в две кружки.

– Я… думала.

– Полезное занятие.

Он пододвинул ко мне кружку и облокотился на край стола, наблюдая за мной.

Я сделала пару шагов вперед, взяла чашку и обхватила ее ладонями, чувствуя, как горячий пар касается лица.

– Ты ведь знал, что ритуал не сработает, да?

Калеб слегка склонил голову, и уголки его губ дрогнули в едва заметной усмешке.

– Догадывался.

– И все равно согласился?

– Я хотел, чтобы ты попробовала. Чтобы ты сама убедилась.

– Чтобы я убедилась, что привязана к тебе? – спросила я тише, чем хотела.

Он не ответил сразу. Взгляд его стал внимательнее, пристальнее.

– Чтобы ты перестала от себя бегать, Лайра.

Я опустила взгляд в чашку. Внутри плавали лепестки жасмина. Я вспомнила, как в университете он всегда заваривал чай по утрам, пока я ворчала, не в силах проснуться. Он знал, что мне нужно два кусочка сахара, но никогда не говорил об этом вслух – просто подкладывал их ближе.

В наше время правила общежитий не были такими уж строгими, да и кухня являлась общей. Потому копилка моих воспоминаний о Калебе была настолько весомой, что ушло несколько лет на то, чтобы они потускнели и перестали мешать мне жить.

– Ты все еще пьешь жасминовый? – тихо спросила я, переводя взгляд на него.

– А ты все еще любишь его, когда он слабо заварен.

Я моргнула.

– Ты…

– Запомнил. – Он спокойно сделал глоток. – Я вообще многое помню.

И в этот момент мне вдруг стало по-настоящему страшно.

Потому что, возможно, я тоже помнила. Все.

– Поговорим? – предложила я.

– Я начну, – спокойно кивнул Калеб. – Ты помнишь, когда мы познакомились?

– Вроде бы.

– Нет, не помнишь.

Я напряглась, но он продолжил:

– Ты тогда явилась в учебный корпус не просто как первокурсница. Ты явилась, как… ураган.

Я моргнула.

– В смысле?

– Ты умудрилась уже в первый день сцепиться с третьекурсником, потому что он влез в очередь за талонами в столовую.

Я попыталась вспомнить и… ох. Да, было такое.

Калеб чуть усмехнулся.

– Ты швырнула в него поднос.

– Не помню. – Я смущенно почесала кончик носа.

Он вдруг качнул головой.

– Именно тогда я тебя и заметил. Мелкая, но с такой самоуверенностью, что даже старшие курсы были в шоке. Умудрилась нажить врагов за первые сутки, а потом так же легко очаровать всех.

Я открыла рот, но сказать ничего не успела.

– Я тогда смотрел на тебя и думал – как у тебя это получается? Ты либо сразу нравилась, либо бесила, но в любом случае – не оставалась незамеченной.

Я поджала губы.

– Ты хочешь сказать, что с самого начала…

– Нет. Тогда мне просто стало интересно.

Калеб чуть прищурился, вспоминая.

– Я смотрел, как ты учишься. Как с азартом грызешь гранит науки, споришь с преподавателями, не боишься подставляться под неприятности. Я впервые видел человека, который настолько горит своим делом. Уже на втором курсе я понял, что все сложнее. Мне нравилось защищать тебя. Нравилось, когда ты обращалась ко мне за помощью, когда мы учились вместе, когда ты просто садилась рядом во время обеда, не спрашивая. Я привык к этому. Привык к тебе. Как к другу. Но потом все изменилось.

Я подняла голову.

– Когда?

– К четвертому курсу.

Он провел рукой по волосам.

– Я смотрел на тебя и… уже не мог смотреть просто как друг. Это была… не просто симпатия. Я с ума сходил, Лайра. Почти до одержимости.

Я не сразу смогла заговорить.

– Но ты ничего не говорил и не делал!

Ну правда! Четвертый курс и начало пятого были для меня самыми счастливыми, самыми близкими и дружескими! Все самые лучшие, самые милые воспоминания оттуда. Пока Калеб сначала не начал отдаляться, а потом не завел себе Селену…

Калеб коротко хмыкнул.

– Лайра, Лайра…

Я нахмурилась, а он вдруг усмехнулся, но в его голосе не было веселья:

– Ты либо не замечала, либо делала вид, что не замечаешь.

Я открыла рот, но он не дал мне сказать.

– Я приносил тебе книги, зная, что тебе будет лень их искать. Ты любила медовые кексы – я покупал их просто так. А когда ты простудилась, я неделю таскал тебе горячий отвар, потому что ты отказывалась идти к лекарю.

Я напряглась.

Все это… было?

И правда было. Но я тогда не думала об этом в таком ключе! Мне казалось, что так поступают все друзья. Ну, вернее так делали девочки. Ригор так себя не вел, но мы с ним общались гораздо меньше, чем с Калебом. Ну и, если честно, я всегда считала, что у нашего обаятельного будущего охотника на чудовищ просто слишком мало времени из-за того, что слишком много личной жизни.

Калеб выдержал паузу, прежде чем продолжить.

– В общем, так длилось… достаточно долго. Пока меня не начало клинить еще сильнее, и на этом этапе Ригор решил, что пора вмешаться.

Я моргнула.

– Ригор?

– Да. Однажды он затащил меня на попойку и сказал, что нам надо серьезно поговорить.

Калеб коротко усмехнулся.

– Он сказал, что у нас сложившаяся компания. Дружная. И что такая она еще и потому, что мы не трогаем своих девочек как девушек. Он спросил меня, готов ли я потерять тебя навсегда, если у нас не сложится.

– И ты…

Я сжала пальцы на чашке.

– Я сказал, что схожу по тебе с ума.

Воцарилась пауза, притом настолько звонкая, что мне было невыносимо в ней находиться. И я